Он снова бежал и падал, привычно сгруппировав мышцы, превращался в целенаправленный механизм из плоти и крови. Движения его были мягкими и стремительными одновременно. Именно так преследует свою жертву гепард – неумолимо и торжественно.
Воздух, выдыхаемый разгоряченными легкими, заставлял трепетать крылья тонкого носа – Матвей никогда не позволял себе дышать распахнутым ртом, как бы тяжелы не были нагрузки. Хриплое дыхание, пот, застилающий глаза, – все это было в его жизни, но не во время учебных тренировок.
Полоса препятствий с неизменной стрельбой по движущейся мишени, с рукопашным боем, прыжком с пятиметровой высоты, с метанием ножа в самом конце пробежки была для Матвея скорее развлечением, чем трудоемкой работой. Он вентилировал легкие короткими, частыми вдохами, упорно сцепив зубы. Сердце бухало в ребра с намерением выскочить наружу, а тело наполнялось ликованием от сознания собственного совершенства.
– Аз есмь, Бог!!!
После этого Матвей обычно просыпался…
Он лежал в темноте с закрытыми глазами, дышал коротко и шумно, как в только что пережитом сновидении – готовился к следующему этапу текущей ночи. Он знал, что ему присниться дальше – слово в слово, жест в жест…
Было время эти сны мучали его еженощно. Он бесновался, крушил мебель; пробовал напиваться до бесчувствия – не помогало. От большого количества водки его неудержимо рвало до полного очищения организма от отравляющей субстанции. Однажды выпил снотворное, предложенное сердобольной соседкой (старушке, наверное, надоели Матвеевы ночные разборки с предметами интерьера) – вырубился сразу… да так, что сон был сродни смерти – полное забвение и ощущение потерянного безвозвратно времени. Больше медикаментов он не употреблял, справился собственными силами. Принял навязчивые сны как часть своего нового бытия. Даже сумел стать ироничным, говорил на ночь:
– Посмотрим фильм «Последнее дело Благого».
Или «Крах императора Благого», или «Ошибка Благого», или «Благой говорит «прощай». И сны отступили. Теперь они снились ему нечасто, раз или два в году. И называл он их теперь иначе: «Привет от Благого». Даже ностальгировал в некотором роде…
Вот и сегодня был как раз такой сеанс сновидений… Матвей тряхнул головой и быстро сел на постели – не будет спать! Позволит воспоминаниям не прикрываться маской лживого сна…
Всё было не так в этот день! Споткнулся на ровном месте и уронил автомат, уже на плацу лопнул ремешок на часах – такой прочный, безо всяких видимых повреждений… Пришлось засунуть «командирские» в карман. Это сейчас он понимал, что Судьба посылала ему Знаки, которые он не смог (или не захотел!) тогда понять. А уж чего проще! – додумать, сиди нынче, Благой, дома. Не твой час демонстрировать умение перед заезжим командованием!
Он не понял. Да, по правде говоря, в ту пору он не верил ни в какие Предсказания и Указующие Персты. Собственно, и сейчас не верит, хотя и признаёт – существует в природе нечто, неподдающееся человеческому пониманию.
А хорош был Матвей Благой тогда на полигоне… чудо, как хорош! – хоть в Голливуд крупным планом в какой-нибудь блокбастер. Подумал о себе в третьем лице, потому как не пришло еще время воссоединиться сегодняшнему Матвею Благолепову и прошлому Матюхе Благому в один организм, связанный нервными окончаниями и душевными переживаниями напрочь. Он приближался этот момент воссоединения, и в преддверии его, как всегда, заныло сердце…
Рукоятка ножа тяжело и весомо легла в ладонь, он ласково погладил пальцами её отполированную поверхность – жест уже автоматический, выработанный годами. Солнце било прямо в лицо, мишень свою – Алешку Ремизова с пришпиленным на груди бутафорским сердцем, он не видел – лишь различал силуэт, темный контур, но и этого для него было достаточно. Сейчас он поразит начальство своим умением владеть ножом «вслепую» (терпеливо дождался, когда завяжут глаза плотным черным шарфом), выслушает похвалу – сухую и скупую, как и положено по уставу, немного устало и с ленцой – красуясь! – ответит: «Служу России»… А после будет с Алешкой глушить пиво под сушеную тарань и восторженное хихиканье каких-нибудь веселых девчонок.
