Уже начинает смеркаться, когда на тропинке, ведущей через перелесок, появляется одинокий всадник. Высокий костлявый человек, по виду монах. Его сутана промокла насквозь и вся забрызгана грязью. Он едет на муле. Животное под стать хозяину: кажется, эта кляча состоит из одних только костей.
Пошатываясь и поскальзываясь, изможденная скотина с трудом переставляет копыта, с чавканьем выдирая подковы из раскисшей грязи.
– Давай, давай, Серый, – подбадривает монах своего еле ковыляющего мула, – давай, двигай мослами! Шевелись, недолго осталось. Доберемся до трактира, будет тебе полная торба овса! А мне хороший кусок сладенькой рыбки… Не упади только, дружище…
Впереди, между деревьев, уже показался перекресток. На перекрестке стоит трактир.
Про этот трактир знают все путешествующие. Он расположен ровно посередине между Люнелем и Нимом.
Трактир называется «Железный вепрь». Над воротами, на цепях, висит кованая вывеска. Почерневшая от непогоды железная фигура должна изображать бегущего кабана. Впрочем, фигуру на вывеске можно принять и за собаку, и за осла…
Трактир обнесен массивным деревянным забором, с заостренными кольями. Перебраться через такой забор не так-то просто. Проникнуть внутрь можно только через массивные ворота, из почерневшего дуба, окованного толстыми накладками из железа.
Святой отец непрерывно понукает животное голосом и шпорами, заставляя преодолеть триста последних саженей до высоких дубовых ворот гостиницы.
В этом году конец октября выдался на удивление сырым, грязным, и противным . Дороги раскисли. Свинцовое небо, висящее над самой головой, непрерывно сеет мелкий холодный дождик. Пахнет сыростью, грязью, гнилью, прелью…
Местность здесь бугристая. По обеим сторонам дороги, тут и там, возвышаются холмы, густо поросшие лещиной, липой и осиной. Кое-где величественно возвышаются дубы. Деревья сбросили листья, отчего лес кажется серым, пустым и мертвым. Лишь изредка вызывающе зеленеет еловая хвоя.
Новая ланкедосьенская дорога, из Люнеля в Ним (на которой стоит трактир), широкая и прямая. Эту дорогу проложил король Людовик Девятый, сразу после крестового похода1.
А вот узкая просека, по которой выехал монах, прихотливо вьется среди деревьев. Случайный путник, увидев измученного распутицей монаха, несказанно удивился бы. Странный монах зачем-то проехал по раскисшей дороге лишний лье2, миновав монастырь Сент-Жев.
Этот проселок ведет от ворот замка Каверак, что на севере отсюда, мимо монастыря Сент-Жев, к небольшой деревушке к югу от трактира.
А ведь каждый знает, что монаху, чтобы проникнуть за стены любого монастыря, достаточно стукнуть в ворота и пробормотать молитву. Его тут же пригласят внутрь, где путешествующий святой отец обязательно получит трапезу, постель в теплой келье, и обычную порцию местных монастырских сплетен…
Впрочем, дорога пуста. Никто не рискует отправиться в путь. Все пережидают ненастье. Некому удивляться причуде монаха, миновавшего монастырь, для того, чтобы постучать в ворота гостиницы…
Монах, добравшись, наконец, до трактира, со стоном сползает с седла. Вздохнув, он стоит, сутулясь от усталости, перед воротами.
Мула колотит крупная дрожь. Его шатает. Кажется, он вот-вот упадет.
Монах треплет его по холке:
– Ну вот, Серый, вот и приехали. Сейчас тебе будет теплая конюшня и овес…
Подняв руку, святой отец берет молоток, висящий на досках ворот, и колотит в потемневшую от влаги створку.
За воротами, проснувшись, яростно загавкал пес. Собака, пригревшись, сладко спала в своей будке, а теперь наверстывает службу. Пес, гремя цепью, хрипло, с подвывом лает, встречая гостя.
Монах, похлопывая своего скакуна по шее, терпеливо ждет, прислушиваясь.
