Роман
Все герои в романе вымышлены, любые совпадение случайны.
Моим учителям посвящается.
В наш век всё стремительно. Время ускоряется в экспоненциальной прогрессии. Где в 19-м веке на дорогу требовалась неделя, то теперь нужно 6 часов. Так не хочется называть 20-й век прошлым, для кого-то он настоящий, а 21-век это настоящее или будущее? Ещё недавно это было что-то фантастическое: новая эпоха, эра Водолея… Фантасты наперебой соревновались: аэро-такси, холодный термоядерный синтез, транспорт на магнитной подушке, без двигателя, автомобиль на воде. Список можно продолжать до бесконечности. Одно можно сказать с уверенностью, 21 век – это век интернета и соцсетей. Но ценности как были, так и остаются незыблемыми. Это любовь. Любовь многогранна. Греки различают четыре вида любви: Агапэ, Филия, Сторге и Эрос. Агапэ – это безусловная, всепрощающая любовь, Филия – это любовь к друзьям, иногда переводится, как дружба, Сторгэ – любовь к родителям и детям. Ну с эросом всё понятно, это 18+.
Каждый любит, как умеет.
Даже великие люди считали себя недостойны высшей любви Агапэ. Когда Иисус трижды спросил Петра-Симона: «Любишь (Агапэ) ли ты меня?», будущий апостол ответил: «Я друг Тебе (Филия)», он так и не посмел сравниться в любви с Господом.
В каждом из нас живёт будущий учёный, будущая балерина, будущий писатель, поэт, музыкант, философ, художник и каждый родом из детства. Порой, за нас принимает решения этот драчливый мальчик или та обиженная девочка. Первое ещё не произошло, а второе уже в прошлом. Но разве это не Мы? Кто же тогда Мы на самом деле? Что движет нашими поступками? Я полагаю, уважаемый читатель, что Вы уже знаете ответ на этот вопрос. Нет? Тогда я напутствую Вас:
Смейте, дерзайте, любите!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТРИ РЕАЛЬНОСТИ
Глава 1. Никогда не ездите на электричках.
На Рижском меня вдавили в электричку, и я оказался вплотную к студентке в тунике, стоящую у самых дверей. Она весело перекрикивалась со своими сокурсницами, притиснутыми влезающими пассажирами к противоположной стенке тамбура: «…причём все входящие девушки упираются прямо мне в грудь», услышал я её бодрый комментарий происходящему. Её звали Лизка, я чувствовал её дыхание и смог бы уловить запах её волос, если бы не всполохи горячей атмосферы, обжигающей на вдохе. Я встал на подножку, и спиной почувствовал, что вошло ещё человека два-три, и меня прижали к ней вплотную так, что я плечом почувствовал её грудь, а моя рука была над самым её плечом, и опустить руку уже не было места. Двери закрылись не с первого раза, так что пришлось приблизиться к Лизке ещё ближе. Её это ничуть не расстроило, и она продолжала перекрикиваться с подругами о предстоящем экзамене.
Как говориться 15 минут позора, и ты на месте. Вышли на станции – жара… Студентки весело распрощались и разошлись. Лизка спустилась в переход на другую сторону железки. Прямо у входа сидел инвалид без ног. Он каждый день там уныло сутулясь, немного в тени от навеса, но так, чтобы быть прямо на входе, исподлобья смотрел на пассажиров. Дальше с интервалом в полтора метра, чтобы не нарушать санэпидем интервал стояли, склонившие головы старушки с пластиковыми стаканчиками в ладонях, а последняя стояла на коленях, где на полу была иконка и смотрела на прохожих с безмолвным укором. В завершении сидел гармонист, играя что-то очень знакомое и щемящее сердце. Я инстинктивно приостановился, рука прошлась по бедру и потянулась к заднему карману, где лежал кошелёк, но Лизка ускорила шаг, чтобы поскорее проскочить тьму перехода и выскочить на улицу. Когда она уже была вверху, я крикнул, похоже громче, чем нужно, так что её имя эхом отрикошетило в переходе.
