Дождь не желал прекращаться. Во внутреннем дворике непрерывно
капало, и мелодичный перестук бамбукового фонтана погружал в транс.
Лера сидела, закутавшись в пушистый серый плед и положив подбородок
на колени, и задумчиво наблюдала, как наполняется каменная чаша. От
сырости белоснежные волосы потяжелели и пушились вокруг головы
бледным ореолом. Ей было тихо. Последний месяц прошёл под знаком
этой тишины. Никаких чувств, никаких эмоций, словно кто-то выключил
звук, оставив в полном вакууме. Только забыть не получалось, как и
отпустить.
Месяц назад Лера бежала по улицам, не разбирая дороги, глотая
слёзы. Она не помнила, как дошла до дома, как поднялась в квартиру,
и только оказавшись за закрытыми дверьми, обхватила себя за плечи
так крепко, словно боялась, что, если не сделает это, то распадётся
на миллион крохотных осколков. Когда она только появилась в
Милларде и приняла свою роль Игрушки, казалось, что ниже пасть
некуда. Никогда ещё Лера так не ошибалась! Ощущение, что её
втоптали в грязь, не покидало, напротив, память снова и снова
проходилась по нервам, заставляя вспыхивать в голове яркие
картинки. Ощущения чужих губ, чужих рук, путешествующих по телу
везде и сразу, тяжёлое дыхание, громкие стоны и два мужчины,
одновременно погружавшиеся в её плоть… Лера глухо застонала и
закрыла уши руками, но это не помогало: они были в ней, с ней,
глубоко внутри, врезаясь в память чем-то пошлым, унизительным и…
волнующим. И за последнее ощущение она ещё больше была готова себя
ненавидеть.
За то, что позволила себе отпустить все запреты, сидящие глубоко
внутри, и какое-то время действительно наслаждаться происходящим…
Пока не узнала, кого именно выбрал в качестве второго любовника
Аджитт. Это было жестоко. Конечно, каким-то образом он узнал о
желании брата забрать её к себе. Узнал и решил… Что решил? Показать
Ракешу, кем она являлась на самом деле? Будто тот не знал. Показать
ей, что Ракешу плевать на неё, как на человека, что он видит в ней
лишь Игрушку? Ему это удалось. Но почему вообще Аджитт решил
поступить так с ней? Зачем ему потребовался такой жестокий способ
поставить её на место? Этого Лера понять не могла. Какое-то время
назад ей начало казаться, что Аджитт не такой холодный и
бесчувственный, каким выглядел всё это время. Он был с ней нежен и
мягок, и Лера начала всерьёз приглядываться к нему, чувствуя, что
больше не может относиться отстранённо, как к ледяной глыбе, как к
Высшему, к главе Клана Чёрных драконов. Но после всего, что
случилось, она не хотела даже видеть его. Ни его, ни Ракеша, никого
из Чёрных. Никогда.
На негнущихся ногах Лера прошла в спальню и открыла гардеробную,
пустым взглядом заскользила по многочисленным вешалкам с одеждой,
которую она никогда не надевала и уже не наденет. Лера понятия не
имела, какая жизнь ждёт её с Риши, но точно знала, что
многочисленные туфли на тонких шпильках, сексуальные платья и
дизайнерские сумочки в новой жизни ей не понадобятся. Она больше
никому не будет принадлежать, никогда. И никогда не станет потакать
чужим капризам и желаниям. Она станет сильной, такой сильной, что
все, кто когда-либо причинил ей боль, станут бояться её.
Лера решительно открыла чемодан и принялась упаковывать вещи,
которые могли бы пригодиться в новой жизни. Удобные джинсы и мягкие
свитера, пара лёгких сарафанов и домашних костюмов, короткие куртки
и горнолыжный костюм, неизвестно откуда оказавшийся в шкафу.
Большинство одежды покупалось по приказу Аджитта, потому что это
было прописано в контракте, и первым порывом было бросить здесь
всё, уйти лишь с тем, что привезла с собой из своего мира. Но
рациональность победила гордость: Лера заработала эту одежду. Она
заработала каждую пуговицу, каждый крючок, когда изгибалась,
подставляя тело по удары его плети, когда покорно становилась на
колени, когда позволяла выполнять все его прихоти и принимала в
себя все те предметы, что он засовывал в неё. Она отработала, а
значит, возьмёт то, что понадобится. А лишнее… Пусть забирает новая
Игрушка.
