Малышка тихая, проблем не доставит –
так уверяла меня сестра жениха, прося всего пару часов присмотреть
за ребёнком.
Даша, год и семь месяцев, довольно
тяжёлая и крупная для своего возраста, уже минут пять методично
лупит погремушкой по ножке кухонного стола. Колокольчик, запертый в
пластиковый шар на длинной ручке, жалобно тренькает, Даша радостно
хихикает, а я нарезаю хлеб – бутерброда с кофе захотелось.
Чайник закипает, и я переставляю его
на стол, вынимаю баночку растворимого кофе. Обычно я пью зерновой,
но такового в шкафах найти не удаётся, придётся довольствоваться
тем, что есть.
– Я вернулась! – из прихожей
раздаётся звонкий голос Риты.
Я отставляю баночку и, позабыв про
чайник, выглядываю в коридор:
– О, ты быстро.
– Я старалась, – смеётся она. – Не
хотела портить тебе весь день. Ещё раз извини, что так
получилось.
Предполагалась, что с Дашей посидит
бабушка, но бабушка в последний момент позвонила и, сославшись на
давление, отказалась. У Саши, моего жениха аврал на работе, и в
результате осталась я.
– Рита, брось! – закатываю я глаза. –
Мы же практически семья.
Наша с Сашей свадьба через неделю, и
Рита официально станет моей золовкой. Интересно, если я переделаю
её в кузину, она не обидится? Каждый раз мысленно спотыкаюсь,
вспоминая правильное название сестры мужа.
– Как вы тут? Даша… Даша!
Лицо Риты искажается гримасой
первобытного ужаса. Я рывком оборачиваюсь, и моё сердце тоже уходит
в пятки.
Даша… Когда стих звон погремушки?!
Бить ножку стола Даше наскучило в самый неподходящий момент, и
малышка заинтересовалась торчащей над краем стола чёрной ручкой
чайника с кипятком, отпустила игрушку и, пока мы с Ритой
разговаривали, успела забраться на стул.
Крошечные, но невероятно цепкие
пальчики обхватывают чёрную ручку.
– Нет!
Даша ничего не понимает и упрямо
тянет чайник на себя. Я молю всех богов, чтобы у неё не вышло, всё
же ребёнку сдвинуть четыре литра не так-то просто, но Даша повисает
на ручке чайника всем своим весом, и чайник опрокидывается.
Рита истошно кричит.
Я успеваю в последний миг. Одной
рукой подхватываю Дашу под попу и перекидываю со стула на
столешницу, ногами прямо в тарелку с нарезанным хлебом. В голове
вспыхивает совершенно глупая мысль – прощайте, кофе и бутерброды.
Второй рукой я дёргаю чайник в противоположную от Даши сторону.
Получается – на себя.
Кипяток выплёскивается мне на
запястье, на живот, на ноги. Я тоже кричу, но не от страха, а от
боли, нога подворачивается, и я падаю ничком на пол прямо в лужу.
Рита что-то говорит, кажется, зовёт меня. Наверное, я ненадолго
выключаюсь? В себя меня приводит холодная вода, которую Рита щедро
льёт на ожоги.
Даши в кухне уже нет.
– Потерпи-потерпи, – бормочет Рита
как заведённая. – Скорая уже едет.
Я всхлипываю от боли.
…приход врачей…
…благословенное обезболивание…
…короткая поездка до больницы под вой
сирен…
…химические запахи лекарств…
…белый потолок палаты и голос
медсестры, чем-то похожий на голос Риты…
Восприятие дробится, яркие кадры
застревают в памяти ранящими осколками. Или это вернувшаяся
боль?
– Даша не пострадала? – первое, что
спрашиваю я придя в себя вечность спустя.
– Шрамы заживут бесследно? – первое,
что спрашивает Сашка, появившись в палате.
Ещё через день он приходит сказать,
что перевёз мои вещи из своей квартиры обратно ко мне. Свадьба не
откладывается, нет.
Свадьба отменяется, ведь моя
внешность разрушена безвозвратно, и рядом со мной будет неприятно,
я должна понимать…
Я в оцепенении смотрю на Сашку. Я
думала, он любил меня, а, оказывается, он любил приятную глазу
оболочку, соответствующую его личным идеалам красоты. Если бы я
располнела после родов, он бросил бы меня точно также? Или бросил
бы чуть позже, когда мою внешность испортит сетка возрастных
морщин? Сашка великодушно оставляет мне на память обручальное
кольцо, ведь передаривать его другой девушке будет неуместно,
обещает, что Рита обязательно навестит меня. На тумбочку ложатся
ключи, мобильник, чтобы я не скучала и писала, если что-то вдруг
потребуется, и Сашка уходит.
