Все матери ненавидят меня

Серия «Neoclassic: новое расследование»

Sarah Harman

ALL THE OTHER MOTHERS HATE ME

Перевод с английского Е. Шуруповой

Школа перевода В. Баканова, 2025

Печатается с разрешения литературных агентств William Morris Endeavor Entertainment, LLC и Аndrew Nurnberg.

© Sarah Harman, 2025

© Издание на русском языке AST Publishers, 2025

Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.

Пропавшего мальчика зовут Алфи Рисби, ему десять лет, и он, откровенно говоря, маленький гаденыш.

Знаю, нельзя так про детей, тем более пропавших. Я своим признанием не горжусь, но если бы пришлось выбирать в классе Дилана мальчика, которому суждено пропасть посреди бела дня, то Алфи оказался бы в списке первым.

Встречаются такие дети, прямо хочется треснуть хорошенько! Вот и Алфи такой был. Может, дело в светлых волосах с рыжинкой – оттенок еще называют медовым. Может, в тусклых глазах цвета изюма. А может, в острых зубках, как у хорька. Да еще каких острых – в прошлом году он укусил няню, так ей даже наложили швы. Она долго бродила с повязкой на руке, как печальное привидение.

Однажды я вызвалась сопровождать детей в школьную поездку – в общем-то, на обычный пикничок в парке Хампстед-Хит, – и Алфи наклонился над тарелкой с сосисками в тесте да выдал, будто мы с ним в баре сидим:

– Ноготочки ничего!

А уж его семейка… Куда там богатеньким мамам и папам школы Сент-Анджелес! Они с родителями Алфи и рядом не стояли.

– Денег куры не клюют, – шепнула мне одна мама, когда мы раскладывали сахарное печенье по подносам на благотворительном мероприятии.

Хотя, по правде говоря, я так относилась к Алфи не из-за волос, богатства и зубов, как у хорька. Нет. Я невзлюбила его за то, как он обращался с Диланом – моим единственным сыном, чувствительным, умным не по годам мальчиком. Как с букашкой – захотел и раздавил.

А моего сына никто раздавить не посмеет.

Шепердс-Буш

Пятница, 07:45

Просыпаюсь с песней «Девичника» в голове. Признаться, сингл «Встряска» не совсем оправдал надежд нашей компании звукозаписи. К тому же в день релиза песни Южная Калифорния содрогнулась от чудовищного подземного толчка, который обрушил крытую стоянку, словно карточный домик, и погреб под завалами триста сорок шесть человек. А песня классная, между прочим.

напеваю я под одеялом, представляя, что выступаю перед толпой на стадионе «Уэмбли», а не собираюсь мыться еле теплой водой в старом доме Викторианской эпохи. Да еще и дом не весь мой – только половина.

– Дилан! – кричу я. – Вставай, опоздаешь в школу!

В проходе стоит мой сын, уже полностью одетый, вплоть до форменной кепки и галстука.

– Ха-ха. Очень смешно, мам, – он закатывает глаза и протягивает мне банку холодного «Ред булла».

Делаю глоток. Утренний ритуал завершен, и я с головой накрываюсь теплым одеялом.

– Ну правда, давай сегодня не будем опаздывать? – упрашивает сын. – Мисс Шульц предупредила, что тренер меня больше ждать не станет.

Смутно припоминаю, как подписала согласие фиолетовым карандашом для глаз и поставила галочку на пункте «Не имею возможности сопроводить ребенка».

– Из-за поездки? – глухо бормочу я из-под одеяла.

– Да. В заповедник. На птиц будем смотреть. Вставай, пожалуйста!

– Ладно. Так хочешь поехать? – просто тяну время, но вообще-то Дилан торопится даже больше обычного. А вдруг его наконец перестали дразнить?

– Можно я пойду оди-ин? – полухныкает-полуспрашивает он с мольбой в зеленых глазах.

Я вновь убираю с лица одеяло. Свет тусклого осеннего дня просачивается сквозь жалюзи, режет глаза. Неохотно встаю с постели. И почему по утрам так светло?!