Октябрьский вечер окутывал Псков промозглой дымкой. Уличные фонари на Некрасова вспыхивали один за другим, их свет дробился в лужах, рисуя причудливые узоры на мокром асфальте. Марина Вялкова торопилась домой после затянувшегося рабочего дня, привычным жестом подняв воротник пальто и спрятав подбородок в шарфе.
«Ещё одна неделя бесконечной рутины, – думала она, ловко огибая глубокую лужу. – Квартальный отчёт, вечно недовольный начальник, пустой холодильник… Замкнутый круг, из которого, кажется, нет выхода».
Она шла по знакомой улице, где каждая трещина в тротуаре была изучена за десять лет ежедневных прогулок, когда внезапно что-то заставило её остановиться. Странное ощущение – будто сам воздух перед ней сместился, заставляя пространство расступиться.
Между трёхэтажным кирпичным зданием, известным как «Дом Герца», и двухэтажным домом Козловского, где располагалось управление федеральной службы исполнения наказаний, появилась витрина.
Не просто витрина – целый магазин. Узкий, словно втиснутый между соседними зданиями чьей-то невидимой рукой, но абсолютно реальный. Он мерцал тусклым золотистым светом, а на потемневшей от времени вывеске проступали выцветшие буквы: «Лавка Желаний».
Марина моргнула. Протёрла глаза. Магазин не исчез.
– Что за чертовщина? – пробормотала она, оглядываясь по сторонам, словно ища у редких прохожих подтверждения своему здравомыслию. Но улица была пустынна.
«Я хожу здесь десять лет. Каждый божий день. Как я могла не заметить целый магазин?»
Мысль была настолько абсурдной, что Марина нервно хихикнула. Может, она просто переутомилась? Начальник сегодня был особенно невыносим, требуя переделать отчёт в третий раз.
– Нужно просто пойти домой и выспаться, – сказала она сама себе и уже собиралась продолжить путь, когда взгляд зацепился за предметы в витрине.
За мутноватым стеклом виднелись странные вещи: старинные часы с тремя циферблатами, каждый из которых показывал своё время; зеркало в бронзовой раме, отражавшее не улицу, а какой-то залитый солнцем сад; книги с тиснёными корешками, таинственно светящимися в полумраке; шкатулки, из-под крышек которых пробивались лучики неестественного света.
– Антикварная лавка? – предположила Марина, делая шаг к витрине. – Но когда её успели открыть?
Внезапно дверь магазина распахнулась, выпуская посетителя. Высокий мужчина в тёмном пальто, с глубокими тенями под глазами и выражением потерянности на лице. Он стремительно прошёл мимо Марины, не замечая её, что-то судорожно сжимая в ладони.
Когда он скрылся за поворотом, Марина вновь посмотрела на лавку. Дверь оставалась приоткрытой, словно приглашая войти.
«Ты поступишь благоразумно, если сейчас же пойдёшь домой», – настойчиво подсказывал внутренний голос.
– Всего одним глазком, – ответила она ему и, поддавшись странному порыву, шагнула к двери.
Дверная ручка под пальцами оказалась неожиданно тёплой, почти живой. Дверь распахнулась абсолютно бесшумно, без привычного колокольчика, который обычно оповещает о посетителях в маленьких магазинах.
Марина переступила порог – и мир изменился.
Снаружи лавка казалась тесной, зажатой между зданиями. Внутри же пространство расширялось, нарушая все законы физики. Высокие стеллажи устремлялись вверх, теряясь в сумраке под потолком, которого, казалось, не существовало вовсе. Полки ломились от сотен, если не тысяч предметов, каждый из которых при ближайшем рассмотрении оказывался необычным: книги с закладками, которые двигались сами по себе; чашки с жидкостями, меняющими цвет; статуэтки, поворачивавшие головы, когда на них не смотрели.
Воздух был насыщен запахами – старинные книги, сандаловое дерево, корица, морская соль и что-то ещё, неуловимое, что Марина не могла определить – может быть, запах самого времени? Уличный шум исчез полностью, будто отрезанный незримой преградой. Тишину нарушало лишь неритмичное тиканье десятков часов, висевших на стенах, стоявших на полках, свисавших с невидимого потолка.
