ГЛАВА 1. МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Дождь шел третий день подряд – тяжелый, холодный, осенний. Тот самый дождь, который превращает Москву в серое пятно на карте, стирает лица прохожих и делает город похожим на декорацию к фильму о конце света. Монотонный шум воды, барабанящей по крышам и асфальту, создавал странную иллюзию, будто время застыло, а мир за пределами слезящихся окон размылся и утратил четкость.
Марина Спицина стояла у входа в заброшенное здание бывшей текстильной фабрики и смотрела на желтую оградительную ленту, хлопающую на ветру. Порывы ледяного воздуха выдергивали полиэтилен из рук молодого полицейского, который пытался закрепить его на ржавых столбах ограждения. Парень выглядел совсем юным, почти подростком. Наверное, только из академии.
«Место преступления. Вход воспрещен».
Слова, написанные на ленте, скрывались под струями дождя. Марине казалось, что они вот-вот совсем исчезнут, словно предупреждая: то, что внутри, не имеет названия. Не может быть классифицировано. Не помещается в привычные рамки.
Она поправила воротник плаща, но влага все равно пробиралась за шиворот, ледяными пальцами касаясь кожи. Промокшие волосы прилипли к лицу, и Марина машинально заправила прядь за ухо, только размазав влагу по щеке. Ей было тридцать два года, и она работала криминальным психологом в Следственном комитете уже пять лет. За это время она видела многое: расчлененные тела, жертв маньяков, результаты семейных драм, переросших в бойню. Научилась абстрагироваться, отделять себя от работы, не пускать ужасы, которыми была наполнена её профессиональная жизнь, в сны и мысли.
Но сегодняшний вызов заставил её руки дрожать еще в машине, когда Лыжин позвонил и сказал только два слова: «Приезжай. Срочно».
Что-то в его голосе – хриплость, надлом, почти неуловимая нота страха – заставило Марину выехать мгновенно, не спрашивая подробностей. За пять лет совместной работы она никогда не слышала, чтобы Дмитрий Лыжин, человек с нервами из стальных тросов, говорил так. Она проехала половину города за двадцать минут, нарушив, наверное, с десяток правил дорожного движения. Когда добралась до места, адреналин колотился в висках, заставляя сердце биться чаще.
Дмитрий Лыжин стоял у входа, прикрывая сигарету от дождя. Его массивная фигура казалась несоразмерно большой рядом с хрупкими заграждениями. Майору полиции было сорок пять лет, но выглядел он на все пятьдесят пять. Лицо изборождено морщинами – каждая линия история, каждая складка между бровей бессонная ночь. Он был наставником Марины, когда она только пришла в отдел. Человек, который не просто учил, но и защищал её от того, с чем им приходилось сталкиваться. Научил её главному правилу: «Не пытайся понять убийцу. Пытайся понять жертву. Тогда найдешь того, кто её убил».
Обычно он встречал Марину легкой полуулыбкой, саркастическим комментарием о её вечных опозданиях, шуткой о том, что женщины в хорошей форме должны парковаться с первого раза. Сегодня он молчал. Глаза потухшие, веки опущены, как будто боялся встретиться с ней взглядом.
– Готова? – спросил он, затягиваясь. Дым смешался с паром изо рта, создавая странное впечатление, словно он горит изнутри.
– Насколько плохо? – Марина уже знала ответ по его глазам. По тому, как он держал плечи, чуть наклонившись вперед, словно против невидимого ветра.
– Хуже, – ответил он после долгой паузы, и в этом коротком слове Марина услышала нечто такое, что заставило её сглотнуть сухим горлом.
Они прошли через разбитую дверь внутрь фабрики. Запах старого кирпича, влажной пыли и чего-то химического ударил в нос. Здание пустовало лет пятнадцать – сначала его планировали снести, потом продать, потом забыли. Идеальное место для того, что никто не должен был увидеть. Ничьи глаза, ничьи уши. Только стены, которые простояли здесь с советских времен и видели всякое: и трудовые подвиги, и годы запустения, и деградацию района, и диких подростков, ищущих места для инъекций и секса; и вот теперь – это.
