Настя сидела на некогда идеально белом, а теперь залитом кровью полу и размазывала дрожащими пальцами капельки быстрогустеющей бурой жидкости. Из динамика тихо звучала «Clint Eastwood» Gorillaz, так не подходившая под кромешный ад, творящийся вокруг. Ритмичные барабаны и какой-то гипнотический голос солиста, беспрестанно повторяющего одни и те же фразы, добавляли сюрреалистичности происходящему и заставляли в очередной раз задаваться вопросом: а не лежала ли она всё это время сумасшедшем доме под сильнейшими транквилизаторами? Когда вокруг всё так ужасно, что взгляд не может долго фокусироваться на одной точке, мозг старается спрятаться в пространных рассуждениях и попытках отыскать отправной пункт, приведший девушку в этот момент и состояние.
В голове навязчиво мельтешит миг первого пробуждения: холод гладких поверхностей и жёсткой стерильной простыни. Но все эти ощущения дорисовывает её мозг, потому что в тот миг она ничего не чувствовала. Она возвращается в него снова и снова, слыша, как неумолимо приближаются тяжёлые ботинки. Бежать от них некуда, а лужа растекается под стулом всё больше, и смотреть в сторону её источника ей физически невыносимо. Настя снова ныряет в воспоминания, прячась от безумной реальности, склонившей над ней свою зубастую, разинутую в голодном оскале пасть.
Память немного проскакивает, и в воспоминания проникает крошечный кусочек света и покоя. Жизни, который сейчас уже, кажется, никогда и не было. Она не знает больше себя ту, до всего этого. Та Анастасия излишне самоуверенна и убеждена в нерушимости своего настоящего и будущего. Она молода и красива, и порой даже счастлива. Она несётся по жизни стремительным галопом, и не подозревая, что мчится к обрыву. Вот кто на самом деле глупая овечка, а никакая не Белла Свон.
Настя вспоминает волнительное состояние, когда приближаешься к мечте настолько, что её можно потрогать. В те времена, когда мечтать было просто, когда мечтать было допустимо. Ей тогда казалось, что достаточно лишь честно-приложенных усилий, и всё получится. Наивность – характе́рная черта молодой души. Не самое нужное качество, особенно для выживания. Благо выбивается подобная глупость из дурной головы парой не слишком сильных пинков. Насколько она постарела с тех пор?
Настя очень любила улыбаться тогда, до всего. Она была обаятельна и в меру умна. Быть именно в меру умной в нынешнем обществе было удобнее всего, ведь никто не любит заучек или высокомерных всезнаек, но и тупицей добиться чего-либо крайне проблематично. Тонкости современного социума не слишком тонки, однако.
Воспоминание закинуло её в один из последних дней учебных полётов в роли стюардессы. Те дни, когда она чувствовала, что крепко сжимает уздечку несущей её стремительно жизни. Яркая, тонкая и изящная девушка прекрасно освоилась в профессии, которой жаждала. Став бортпроводником, она чувствовала, что сможет реализовать себя и создать ту жизнь, о которой мечтает. Несмотря на все причитания матери, которая до последнего верила, что дочь, отучившись в педагогическом, пойдёт по её стопам, а не закинет диплом на полку, как что-то совершенно ненужное.
Её парень тоже не был слишком счастлив от выбора профессии, но Насте было всё равно. Она всегда знала, чего хочет. Только вот сидеть в луже крови и трястись от накатывающей панической атаки она точно не планировала. Правда, с некоторых пор её желания перестали волновать эту несправедливую суку – вселенную.
Поэтому она всё глубже ныряла в старые воспоминания, где толкала неудобную тележку по проходу, и, улыбаясь, предлагала напитки. А ещё просила всех пристегнуться в зоне турбулентности. И множество других неинтересных дел. Она хотела всего этого, хотела парить высоко в небе и рисковать никогда уже не вернуться на бренную землю, каждый день приходя на работу. Вот только Gorillaz в её уставших барабанных перепонках никак не затыкался, напевая незатейливый мотивчик и отстукивая ритм, под который голова начинала покачиваться сама. Её отец когда-то давно часто слушал эту песню.
