— Денис? – Ида выдохнула, когда он подхватил её под руку и
втолкнул в квартиру. Перекошенный и злющий.
Внутри так жутко стало. Он сидел на лестнице и ждал, пока она
вернётся?
Рот наполнился вязкой слюной, пальцы свело от волнения.
— Что случилось, Денис? – всё же смогла выдавить из себя.
Он захлопнул беспощадно старенькую входную дверь.
— Когда ты собиралась сказать мне, что у тебя есть муж, а? –
прохрипел с рыком Сорокин, нависая над ней. — Или это вообще не
очень важная информация, зачем она? Потрахались и норм, да?
— Я… – губы тоже свело. Теперь лёд схватил и позвоночник, боль
расползлась по пояснице.
Так некстати в голову полезли воспоминания о разговоре с
Сашей…
“Ида, ты просто не знаешь с кем связываешься, милая, пожалуйста.
Я же по-дружески переживаю, Ида! Сорокин псих, понимаешь? Он вообще
на всю голову ударенный – неуправляемый и бешеный! У него проблемы
с гневом, контролем! Ида… он, когда ему десять было, пацана лет
пятнадцати на льду чуть клюшкой не забил! И он не изменился. Ида,
такие не меняются. Держись от него подальше!”
И сейчас она видела этого бешеного Дениса. Вот он – хрипит в
неё, требуя… чего?
Разве они вообще что-то друг другу обещали?
Просто секс. Между ними просто секс. И ничего.
Но надо было сказать про мужа, да? Надо… Дура, Ида, какая же ты
дура!
— Ты… ты… Ада, давай, сучка! Это типа месть? Да? У него там
малолетка, да? Сколько ей? – одна рука у неё на горле, вторая на
стене. В кулаке, побелевшие костяшки.
Вспышками. Аделаида понимала, что отключается, не соображая.
— Сколько? – орнул в неё Денис.
— Девятнадцать, – ответила и не узнала свой голос. Пропал. Это
даже не хрип, а какой-то последний вздох.
— Супер. А ты решила, что на тебя не клюнет пацан какой из
молодёжки? Или просто там у тебя что-то на стеснительном и
моральном заговорило? Чуть постарше нашла? Один разочек? – чеканил
Денис. — Ты не собиралась продолжать – просто трах на раз, пох! И
как? Чего ты хотела? Уела его, кончая подо мной, а, Ада? Полегчало,
сука! Сука! Бля!
И Аделаиду перекрыло. Она решила, что уж можно потягаться с ним,
насрать на всё!
— Да пошёл ты, – больно пнула, извернувшись.
Пусть и была где-то там на подкорке мысль – в колено нельзя, оно
травмировано, но ударила, пришлось куда-то, не знает она куда.
Рукой очертив дугу врезала по лицу. Денис зашипел. Ида даже ждала,
что ударит.
— Не смей, не смей, мелкий засранец, – тем не менее прорычала
уже сама. — Проблеваться теперь охота, что трахнул меня?
Оскорбился? Не лезь ко мне в душу, ясно! Да, он трахается с девкой
девятнадцати лет, да! – на глаза выступили злые слёзы обиды. —
Доволен! И я тебе дала, потому что захотелось понять, как это с
малолеткой! Всё? Кончил? Нах съебал от меня и не…
Дальше она попыталась вывернуться, снова ударить – теперь уже
можно и по колену, и по лодыжке и по вот его плечу с вывихом… и
морде этой всей из себя звёздной и неотразимой.
Но не смогла. Потому что Денис сделал всего одно движение, как
ей показалось и при этом с десяток же – сгрёб её, не давая вообще
ничего сделать. Телом к стене, рука одна теперь голову
зафиксировала, другая дёрнула пуговицы на джинсах…
Сорокин нагнулся и жёстко поцеловал её. Ида на инерции, на
обиде, на адреналине – укусила его за губу до крови. Она бы орать
начала от ненависти к себе, потому что он оторвался с ухмылкой, а
внутри у неё завертелась спираль дичайшего желания, болезненного.
Свело всё.
— Давай, Ада… давай, бесёнок, мозги, нах, крошишь, – и снова
поцеловал. Жёстко, без мягкости, требовательно, зло.
И Ида ответила, теряя голову от его напора и вкуса крови,
наполнившего рот. Да… да… мозги в крошку!
Правда… пох?
