Предупрежден – еще далеко не вооружен. Мало того – всё равно безоружен. Я понял это прямо в аэропорту Аккры. Будущий коллега Юрий писал мне: «В аэропорту будут приставать парни поднести чемодан, ни за что не соглашайтесь: потребуют немало денег»… Пока – тишь да гладь, но нельзя сказать, что божья благодать: зал выдачи багажа залом назвать трудно – это, скорее, большой тускло освещенный павильон, какая-нибудь бывшая оптовая база, откуда вынесли всё, оставив только вот этот замкнутый круг с унылыми чемоданами и сумками, один-два из которых периодически с ленты кто-то стаскивает. Много пустого пространства – позже я буду думать, что это одна из основных примет города Аккры (наверное, и вообще страны по имени Гана…) … Впрочем, в транзитном зале аэропорта Каира тоже было много пустого пространства. Так забавно там катались на электрокарах… кто? Черт знает, то ли уборщики, то ли пограничники. Но в Каире – только на первом этаже, транзитном. На втором, где «гейты» – выходы, несмотря на глухую ночь, яблоку негде было упасть. Две русские тетечки, с которыми я познакомился в «Домодедово», одна двадцать лет прожила в Египте, Хургаде, другая столько же – вообще в Того, и знакомство с которыми, скорее, нужно было им, чем мне: ох и тяжела была их ручная кладь! – еще в Москве совершенно справедливо заметили, что главная ценность первого, транзитного этажа аэропорта Каира – редкая по нынешним временам в любых аэропортах комната для курения, а главная особенность второго – зала для вылета, что там посидеть и даже полежать-поспать можно только в молельных комнатах, к которым наш брат, конечно, отношения не имеет, а прикинуться правоверным мусульманином даже никакой К. Райкин не смог бы… Тетечки исчезли там же в Каире: одна мгновенно пересела на рейс на Хургаду, другая, несмотря на то, что русско-франкоязычна, как и всякая уважающая себя русская мамам из Того (работники любых аэропортов всем иностранным языкам предпочитают английский), убедила какого-то чернявого сэра в синей форме, что, поскольку рейс из Москвы задержан не по ее вине, а по вине «Эжи́пт Эйр», этот самый «Эжипт Эйр» обязан бесплатно дать ей переночевать в гостинице… Я бродил между комнатой для курения и табло с надписью «Аккра – вылет задерживается» (ну, по-английски, разумеется, просто не хочется в этой скромной повести частить латиницей, не то от кириллицы-гражданицы пустого места не останется) … так вот, бродил я там… часа три, наверное… Нормально! Правда, когда, наконец, загорелась надпись «Аккра – открыты ворота Аш-2», черная толпа на втором этаже уверенно пошла к выходу «Аш-5»… «Тоже в Аккру? – спросил сосед по очереди на предполетный досмотр (как будто в полете можно выпрыгнуть в любом месте!) – Да, – грустно отвечаю. – Что там делать будете? – Работать профессором русского языка в Юнивёсити оф Гана. – Оу! О кей, о кей!» – и два больших пальца рук одобрительными столбиками…
Зальчик пограничного досмотра аэропорта Аккры чем-то напоминает приемный покой больницы: такой же унылый. Бланки листков прибытия раскиданы, где попало: на редких столиках, частых столбиках, на подоконниках, на полу. Ой, говорила мне мама еще сорок лет назад: не сачкуй с английского! А кому желтый паспорт предъявлять? А – вон мадам в белом халате, – ей, кому же еще. Точно! В паспорте вакцинации от желтой лихорадки у меня всё олл райт. А в листке прибытия сам пограничник чего-то зачеркивает, сам чего-то переписывает… Кстати, позже я убедился в одной любопытной вещи: Гана – страна победившей бюрократии, всяких бумажек здесь нужно заполнять дестями, кипами и даже килограммами, но сами ганцы чаще делают это авторучками, чаще с красной пастой, нередко неверные места просто зачеркивают, а правильное пишут сверху-снизу-сбоку зачеркнутого…
