История 1. Все любят котиков.
- Все любят котиков! – заявила Грета
с той непоколебимой уверенностью, которая, как правило, знаменовала
начало новой авантюры. – Ты только представь…
Я закрыла глаза, вознеся молитвы
всем богам сразу, что, правда, никогда не помогало, должно быть, в
силу того, что молитвы мои не имели должного материального
подкрепления. И ныне небеса остались глухи. Во всяком случае, Грета
не замолчала. А чудовищного вида конструкция, прикрытая пледиком –
моим, между прочим, пледиком, всего-то месяц, как купленным, – не
исчезла.
- …нам всего-то надо…
Гретин звонкий голосок мешал
сосредоточиться… нет, не на конструкции, которая, как я
чувствовала, доставит мне немало проблем как в ближайшем, так и в
отдаленном будущем.
На пледике.
На моем пушистом пледике из собачьей
шерсти. Я три месяца копила на него! Три растреклятых месяца
откладывала монетку за монеткой, отказывая себе буквально во
всем!
И скопила.
А что скопить не удалось,
сторговала. И Грета знает, что в тот день я вернулась, осипшая от
ругани, но счастливая, как никогда прежде. Это же мой подарок!
Себе подарок.
На двадцать пятый день рожденья,
который мы, между прочим, праздновали!
- Ты… - я сумела разжать зубы и
коснуться драгоценного пледа.
Розового.
В незабудки. Теперь, правда, поверх
незабудок расползались жирные пятна.
- Ты его… - я всхлипнула, и Герда
замолчала.
Она посмотрела на меня с удивлением.
Перевела взгляд на плед. И снова на меня. И на плед…
- П-прости, - сказала она,
чистосердечно краснея. – Я… не подумала. Увлеклась немного.
Увлекалась она постоянно, и, как
правило, эти увлечения не приносили ничего, помимо проблем. Взять
хотя бы того эльфа, чье сердце Грета взялась покорять со
свойственным ее натуре пылом. И если бедолага к любовным запискам
отнесся еще со снисхождением, сонеты, сочиненные в свою честь
стерпел стоически, равно как и арии в Гретином исполнении, то на
попытке моей сестрицы проникнуть в личные покои, сломался. И
понимаю.
Лоза порыва страсти не выдержала,
как и благородные розы, в куст которых Грета рухнула. И у эльфа
сдали нервы. Осознал, бедолага, что в любви для Греты нет преград.
А мне пришлось нанимать ей адвоката. И штраф платить. Впрочем, к
штрафам я даже привыкла.
- Юся, это всего-навсего плед, -
Грета похлопала меня по руке. – Успокойся. Скоро мы станем
знамениты. Богаты. И ты купишь себе десяток пледов… сотню…
Сотня пледов мне нужна не была. И
десяток.
Одного бы хватило.
Уютного. Теплого. Способного
избавить меня от осенней хандры, зимней печали, весенней тоски и
летней меланхолии, которую Грета относила к естественным издержкам
моей профессии.
- Ты только посмотри! – возвестила
она и плед сдернула.
Лучше бы она оставила его на
месте.
- Что это?
- Клетка.
- Я вижу, что клетка…
Огромная такая клетка, которая
заняла половину нашей кухоньки. И главное, прочная. Почему-то
данное обстоятельство меня несказанно порадовало.
- И котик, - тише добавила Грета. –
Все любят котиков…
Зверь, сидевший в клетке, недобро
сверкнул желтым глазом.
Котик?
Если он и был котиком, то давно, на
заре своей кошачьей юности, которая, как и человеческая, минула,
унеся с собой разбитые иллюзии и пустые надежды. Кот вырос.
Заматерел. Обзавелся десятком шрамов, утратил в уличных боях ухо и
глаз… в общем, мы с ним сразу друг друга поняли.
- Зачем нам этот котик? – я
осторожно обошла клетку.
Зверь, точно знавший, что ничего
хорошего от жизни ждать не след, поворачивался, не спуская с меня
внимательного взгляда.
- Ты совсем меня не слушала! – Грета
хлопнула по столу, и котик издал низкий протяжный звук.
А ведь размеров он немалых, в клетке
вон едва-едва помещается. Где сестрица его взяла? А главное, что
она собралась с животиной делать?
