Открываю глаза. Темнота.
Ненавижу ночные звонки и визиты. Они никогда не сообщали о
чем-то хорошем. Всегда на пределе отрицательных эмоций и
переживаний.
Но кто-то упорно долбится в дверь. Звонок взрывается хаотичными
трелями. Завтра же его отключу.
В груди больно. Сердце сваи забивает. Громко, сильно, ритмично.
Ночная тишина сковывает движения.
На часы смотрю - два ночи.
Может, помощь нужна кому-то? А я боюсь сама открывать. Чем я
помогу? У меня веса-то пятьдесят килограмм.
Ночью, если срочно, то, как правило, о плохом сообщают.
Звонок входной двери лопнет сейчас от напряжения. А у меня
голова.
Все равно уже не усну. Накидываю халат и поднимаюсь.
Тихо на цыпочках пробираюсь к двери. Полы халатика на груди
стягиваю и к телу прижимаю. От очередного стука в дверь подпрыгиваю
и, неожиданно для себя, тихо вскрикиваю.
- Кать, открой. Катя… - узнаю голос брата, выдыхаю и тут же
открываю.
На скуле синяк, на губе свежая рана. За бок держится.
- Боже, заходи, - затаскиваю его в квартиру, осматриваю
лестничную клетку. Там пусто. Закрываю дверь на нижний замок. Потом
и верхний на всякий случай. - Что случилось, Кирилл? Кто тебя
так?
- Воды дай, - сглатывает и шумно дышит через рот. Откидывает
голову назад, упираясь затылком в стену, и прикрывает глаза.
Быстро на кухню и набираю стакан прохладной воды из-под крана.
Влажные салфетки и антисептик с собой беру.
- Рассказывай!
Протягиваю стакан.
Он не спеша открывает глаза. Забирает и жадно пьет воду,
оставляя на ободке стакана кровавый отпечаток. Для него сейчас моя
квартира - крепость. Для меня - поле битвы.
- Катя, беда.
Два слова. Он всегда так. Беда, а ты решай, Катя.
- Каждый раз, когда ко мне приходишь, у тебя беда. Хоть бы раз с
хорошим чем-то пришел. - Промакиваю рану антисептиком.
- Катя, меня в угол загнали, понимаешь?
Пальцы в волосы запускает и сжимает голову. Сегодня он не такой.
Кир часто расстроенный, когда неприятности, но всегда меня
подбадривает, что прорвемся, мол, сеструха.
- Что ты натворил? Опять карты? - Глаза поднимает. Там пустота и
страх. Безнадежность и надежда. Кивает и глаза прячет. - Я не буду
тебе помогать.
Я старшая сестра и обещала родителям присматривать за братцем,
но его желание легких денег и халявы мне уже порядком надоело.
- Сколько? - все равно спрашиваю.
- Квартиры и машины заложить не хватит. Прости, Кать. Так шло
все хорошо, я выигрывал. А потом потерял контроль.
- Ты дурак?! - Рука соскальзывает и оставляет на его щеке след
от пощечины. Он даже не сопротивляется. Все терпит. Есть еще
что-то, чего я не знаю. - Я же просила, а ты обещал, - в горле как
стеклом больно режет. Слезы вот-вот устроят потоп. - Это не только
твоя квартира! Родители оставили нам ее пополам! А ты живешь так,
как будто все бесконечно. Не бесконечно. Жизнь может быть долгой, а
можно здорово ее укоротить, если не думать о своих поступках и
последствиях.
- Я думал, справлюсь. Выиграю. Уеду отсюда. Новую жизнь
начну.
- Начал, идиот? Где жить будем, если квартиру продадим?
Он вдруг опускается на колени передо мной и обхватывает мои
ноги.
- Катя, помоги мне. Спаси. Обещаю, я больше не зайду в то
казино. Вообще никуда не пойду. Я тебе клянусь.
- Ты сам себе это пообещай. Встань, Кирилл.
- В монастырь пойду, постриг приму. Отмолю все. Помогать тебе
буду.
- Что ты от меня хочешь?
- Помоги. Ты только можешь.
- Мне за тебя пойти долг отрабатывать?
- Роди ему ребенка.
- Кому ему? - В плечи упираюсь и отталкиваю. Показательные
выступления надоели уже.
- Тому, кому я должен денег. Он знает про тебя и сказал, что
простит долг, если ты родишь ему ребенка.
- Бред. Как я должна родить ему ребенка? Почему я?
- Он знает, что у меня есть сестра. Все будет искусственно. Там
есть специальная процедура. Он все оплатит. Но ты никогда не
увидишь отца ребенка и не узнаешь, кто он. Просто родишь и отдашь
ребенка. Кать, умоляю.
