– Глафира, а тебя разве приглашали? – ехидно спрашивает сводная сестра.
Вот гадина!
Я стараюсь без лишней надобности в особняке отца не появляться и его офис в Москва-Сити обходить стороной.
Никогда не питала к нему тёплых чувств – он участия в моей жизни вообще не принимал. А я – не афишировала наше родство и ни разу не попросила помощи.
А уж с его детьми и женой мы в контрах с того самого дня, как они узнали о моём существовании. Я – олицетворение предательства и измены, внебрачная дочь.
Мачеха Лариса не может смотреть на меня без отвращения. Ненавидит люто и не скрывает этого.
Что вовсе не удивительно.
Если верить бабушке и дедуле, я очень похожа на маму и унаследовала её красоту.
– Здравствуй, Инга, – пытаюсь быть вежливой.
Всё-таки, сегодня особый день – юбилей великого и ужасного Михаила Осиповича Байтмана, нашего дражайшего папочки.
Честно говоря, сама не понимаю, зачем меня сюда позвали. Это более чем странно, но отец не терпящим возражения тоном приказал прибыть.
И вот мы с Наташкой Чуваковой, которая вызвалась меня сопроводить, скромно топчемся в холле роскошного особняка.
Инга презрительно окидывает меня взглядом с ног до головы.
– А это ещё кто? – она натурально морщится.
– Добрый день, – приторно вежливо здоровается Ната, опуская глазки в пол.
Перед выездом я с неё клятву взяла, что будет вести себя хорошо и не показывать характер. Заранее было ясно, что любимые родственники по своему обыкновению будут оскорблять и всячески провоцировать на ссору. А Чуваковой палец в рот не клади.
Меньше всего мне бы хотелось позорить отца перед его высокопоставленными гостями.
Инга уже открыла рот, чтобы выплюнуть очередную колкость. Но замерла. Её взгляд наткнулся на что-то явно более интересное, чем Чувакова. Зрачки расширились, дыхание затаила и вытянулась, как по струнке.
Оборачиваемся с Наткой.
В Холл заходят несколько мужчин. Высокие темноволосые красавцы в чёрных костюмах-тройках. На вид им лет от двадцати пяти до тридцати. Тот, что идёт первым, неуловимо отличается от остальных. Все они расслаблено улыбаются, переговариваясь в пол голоса. Но ощущение от их группы такое, будто это какой-нибудь арабский принц со своей свитой. В их чертах явно угадывается что-то восточное.
Кем бы ни были эти мужчины, отец с мачехой вышли их встречать лично. Инга, виляя подкачанным задом, направилась к ним.
– Эй, – тяну Наташку в противоположную сторону. – Выйдем через столовую и кухню в сад. Там под навесами накрыты столы.
Она начинает упираться.
– Погоди… А кто это такие?
– Откуда я знаю… Забыла, мы собирались тихонечко пересидеть торжественную часть и уйти?
Она горестно вздыхает. Бросает ещё один тоскливый взгляд на компанию брюнетов, перед которыми раскланиваются сейчас мои родственники. И послушно выходит за мной.
Места нам отвели не в самом дальнем уголке, как я надеялась. А рядом с именинником. За одним столом со сводными братом и сестрой. Что совсем уж странно.
Можно предположить, что у Михаила Осиповича вдруг проснулись отеческие чувства, и он решил похвастать перед гостями младшей дочерью. Ну нет, не может быть такого. Дело явно в чём-то другом.
Я постоянно чувствую на себе чей-то пристальный взгляд. Люди меня рассматривают. Здесь человек сто, кажется, собралось.
Тосты звучат один за другим. Народ расслабленно общается и выпивает. Знаменитый певец поднимается на специально установленную сцену к музыкантам и затягивает балладу.
Стемнело уже. Атмосфера здесь весьма приятная. Романтично украшенный фонариками сад. Гости уже навеселе, скоро все пойдут плясать. И мы с Наташкой незаметно ускользнем домой.
Вижу, что отец в прекрасном настроении. Встаёт из-за стола, немного покачиваясь в такт музыке. И идёт к нам. Явно хочет пригласить на танец.
