Дорогая ваза летит на пол и рассыпается на тысячу осколков. Я топаю ножкой и кричу что есть мочи:
– Не поеду я ни на какой бал! Мне к экзаменам нужно готовиться!
Маменька хватает ртом воздух, изображает сердечный приступ. Папенька кричит Глашку. Сейчас начнётся. Будут вызывать целителей, маменька будет рыдать, что растила меня как родную, ни в чём никогда не отказывала, а я такая неблагодарная все старания её не оценила.
И ведь оценила. Но не по нраву мне дворянская жизнь: все эти балы и светские беседы вызывают несусветную скуку, зевоту и сонливость. Другое дело – получить специальность! Да ещё и магическую! Вот это дело по мне. И ведь повезло мне от рождения – имею я магическую одарённость. Да ещё и редкую! Достался мне от прадеда дар некроманта. Ну не попадать же такому таланту?
Маменька выпила водицы с успокаивающими каплями. Папенька старательно махал платочком у её лица.
– На что тебе сдалась эта академия? Ну где это видано, чтобы девица дворянского происхождения поступала на факультет некромантский? Ведь там одни мужланы, да деревенщины учатся! Пойди ты на целительницу, так ведь нет, подавай ей эту некромантию! Чтоб ей пусто было!
Я вздохнула. Вот какая с меня целительница? Я ведь одуванчик от мать-и-мачехи отличить не могу. Ладно, это ещё с горем пополам смогу. Но вот что-то более сложное, конечно, не отличу. Да и скучное это дело. А вот нечисть упокоить! Здесь тебе и наука, и польза.
– А какого мы ей жениха сыскали! – а это уже папенька подключился, – Красив, силён, богат и знатен! Да каждая девушка мечтает такого в женихи заполучить!
– А я вот, между прочим, не каждая!
– Не каждая! – передразнила маменька, – Тьфу! Софья! Да послушай же ты разумных советов! Ну потом же всю жизнь жалеть будешь!
Я вздохнула и потупила взгляд. Нет, не буду. Уже и подготовилась ведь к вступительным экзаменам. Вот если не попробую поступить, то точно жалеть буду. Ну на кой мне богатый жених? Мне ведь всего шестнадцать. Я жизни-то толком не видела.
– Чтобы я ничего больше не слышал о твоей дурацкой академии! – взъярился папенька.
Так, дело принимает другой оборот. Придётся прибегать к главному женскому оружию – слезам. Этим я умела пользоваться мастерски. По щекам скользнула первая капля. Я закрыла лицо руками и залепетала что-то невнятное.
– И нечего мне тут слёзки лить! Завтра же отправляемся на бал! Ты выйдешь замуж за герцога и никаких больше возражений!
Я руки от лица убрала и воззрилась на разъярённого родителя. Впервые в жизни видела его настолько непоколебимым. Маменька тоже смотрела на супруга с открытым ртом, даже сердечный приступ перестала изображать.
Отец поднялся с кресла и покинул мою светлицу уверенным шагом. Маменька засеменила следом. Я уселась на кровать. Наверное, в таких ситуациях принято плакать, но мне как-то не хотелось.
Нет. Я сбегу в академию. Если поступлю – родителям меня не достать будет! Адепты академии находятся под защитой. Никто не имеет права изъять студиоза. Это указ короля.
С самого детства я обладала довольно боевым характером. То ли мне достался крутой нрав деда, то ли своевольный характер бабки. Но в обиду я себя никогда не давала.
Как только стукнуло мне пять лет, я научилась сбега́ть от нянек. К вечеру меня возвращали домой, конечно. Но это уже была не милая нарядная девочка, что убегала утром, а лохматое рыжее недоразумение в порванном платьице, с ободранными коленями и ссадинами на лице. Дальше, больше. Я познакомилась с крестьянскими детьми.
Знакомство было не из приятных. Графскую дочь невзлюбили сразу. Сначала меня отмутузили. Хорошо так. Домой я вернулась в порванном платье, грязная и с синяком под глазом. И главное – ужасно злой.
