Так какой же хитрый бес
Заманил нас в этот Лес,
Где всё – Бурелом и Скалы,
Нет улыбок, лишь – оскалы!
Да, тут явно не до смеха –
За спиной хохочет эхо,
А ночами слышен жуткий вой!
О-ё-ёй! О-ё-ёй!
И гром гремит над головой!..
Строки из песни «И гром гремит над головой» – авторский альбом №3 Олега Спицына «Странствующие менестрели»
Уважаемые читатели, мы с вами переходим к третьей части саги «Морские повести». Её название – «Западня для марсофлота». Названия всех трех повестей имеют не только прямой смысл, но еще и иносказательные подтексты, а сагой мою пенталогию назвали на некоторых литературных сайтах после выхода на Литрес повести №2 «Когда я любовался огнями Сингапура».
В принципе, однажды я и взялся написать цикл из пяти повестей, которому подходит название «сага», но называть так свою пенталогию в первых двух книгах поскромничал. Дело в том, что если бы меня спросили, какие прозаические произведения я считаю самыми сильными в мировой литературе, то я назвал бы две исландские саги – «Сагу о Ньяле» и «Сагу о Гисли». К тому же, кроме реалистичной прозы, в этих произведениях присутствуют и уникальные для современной цивилизации песенно-поэтические висы средневековых скальдов.
Персонажи средневековых саг такие, какие они и были в реальной жизни – авторы саг их особо не разделяли на положительных и отрицательных героев, а в сюжетах практически нет ничего такого, что уже в более поздние времена назвали «художественным вымыслом». А уже в последнее десятилетие вместо своего творчества многие авторы литературных опусов и киносценариев стали всё активней использовать «труд» искусственного интеллекта.
А вот в сагах раннего средневековья такой «искусственности» просто быть не могло, а вымыслом можно считать только определенный упор на мистику, но таковы уж были верования людей того времени. В своей пенталогии я тоже, насколько могу, стремлюсь к максимальной достоверности в описании событий и образов её героев.
В прозаический сюжет каждой из повестей я включил стихотворные эпиграфы – строки из моих же авторских песен. Но в этом нет подражания средневековым сагам с висами скальдов. Такие эпиграфы стоят не только в начале прологов к каждой из пяти частей саги, но и перед некоторыми их кульминационными главами. Но, начиная с повести №3, я перед определенными главами стал включать эпиграфы с прозаическими фрагментами из своих романов.
Прочитав название данной повести, увидев её обложку, а затем и пробежав глазами эпиграф к ней, кое-кто из читателей может подумать, что третья часть саги в основном повествует о чем-то сугубо драматичном и даже зловещем. Конечно, в данной Истории описывается множество разнообразных экстремальных событий (впрочем, как и в любой из частей саги), но всё же думаю, что в ней гораздо больше своеобразного лиризма и художественной образности, присущей только ей одной. Ведь эта повесть, хоть и является продолжением первых двух частей саги, мною написана как отдельное, самостоятельное произведение.
Еще надо отметить, что одни авторы предпочитают писать лишь о героических буднях представителей армии и флота, описывая подвиги, тактические и технические маневры и так далее; другие заостряют внимание только на чем-нибудь негативном. Всё в зависимости от того времени, которое наш народ в данный момент проживает. А человеческая жизнь, особенно у моря и в походах по морю, очень разнообразна, и всё зависит от того, где тот или иной индивидуум жил и служил, на каком судне или на берегу он служил, когда он служил, кем служил, как служил и служил ли он вообще.
А если человек реально проходил службу на флоте, да еще и походил по морям и океанам, то, уверяю вас, друзья, этому человеку есть что вспомнить и есть что рассказать тем людям, которым не удалось познать весь экстрим таких походов и прочих флотских приключений. Я, по мере своих сил, постарался такой экстрим до читателей донести.
