Глава 1
Прощание с биохимичкой напоминает киношные похороны: сборище
людей в черном одеянии и гроб посередине большого зала, устланный
цветами. Каждый из присутствующих подходит к умершей и прощается
лично. Кто-то даже целует в лоб. Единственным светлым пятном в этом
зале являюсь я и моя подружка Лиля. Точнее не лично мы, а наше
одеяние. Благо хватило ума в последний момент накинуть на себя
черные кофты, предоставленные самой Лилей, чтобы хоть как-то
слиться с толпой.
Что мы здесь делаем — я совершенно не понимаю. Лиля, в
буквальном смысле слова, затащила меня попрощаться с Аллой
Геннадьевной. Зачем — одному Богу известно. Откровенно говоря,
биохимичка оставила неизгладимый след в душе каждого студента, но
не такой, какой хотелось бы. Ее ненавидели все. Я — не исключение.
Единственная двойка на экзамене за все пять лет обучения в
университете была именно у нее. Экзамен-то я пересдала на крепкую
четверку, но попила крови эта стерва у меня знатно. Про Лилю вообще
говорить не приходится — она попадала к Аллочке трижды, на
пересдачу в том числе. Мысленно я уже прощалась с Лилькой, как
вдруг на третьей пересдаче, снова у ныне покойной Геннадьевны,
она-таки сдала экзамен.
И вот что мы здесь сейчас делаем, после всего пережитого от этой
женщины, я не понимаю. Кстати говоря, мы с Лилей единственные здесь
студенты, чего и следовало ожидать.
— Аня! — одергивает меня за руку Лиля. — Хватит витать в
облаках. Держи, — протягивает мне черный… платок. — Покрой
голову.
— Я думала, мы уже уходим. Не хочу я надевать это убожество, —
брезгливо ворочаю в руках не пойми что.
— Покрывай, — цедит сквозь зубы подруга и сама покрывает голову
платком. Затем надевает солнцезащитные очки и протягивает мне
аналогичные.
— Для чего это?
— Чтобы было не видно слез.
— Какие, к чертям собачьим, слезы?
— Надевай говорю.
Не сказать, что я ведомый человек, но ругаться и спорить в
данном помещении нет никакого желания. Надеваю очки и иду вслед за
Лилей. Правда, вовремя останавливаюсь, понимая, что она идет к
гробу. На кой черт ей сдался труп биохимички — не знаю. Ну, разве
что, только, чтобы убедиться, что та померла и потыкать в нее
пальцем. Хотя, возможно, и чем-то более острым. Но нет — не тыкает.
Вместо этого странно ходит вокруг гроба и наконец возвращается ко
мне.
— Может, уже пойдем? — легонько толкаю ее в бок.
— Да прям щас. Мне надо с ней попрощаться.
— А сейчас ты что делала?
— Ждала пока рассосется очередь у гроба и смотрела на лицо
усопшей. Безумно ее жаль. За что Господь забирает лучших? Она таким
светлым человечком была.
— Не богохульствуй. И вообще, откуда ты знаешь, что она была
светлым человеком?
— Ты в гроб заглядывала?
— Ну и?
— Кожа у нее светлая, значит светлый человек, не чернокожая же.
Ой, прости Господи, нельзя их так называть, да? Как их надо
кличить, чтобы быть толерантной?
— Спроси у светлого человека, — огрызаюсь я.
— Обязательно спрошу. Пойду как раз прощаться, — прискорбно
сообщает Лиля, вложив мне в руку свою сумочку. И в следующий момент
снова идет в сторону гроба.
Не знаю, что случилось с этой девчонкой, но она действительно
прощается с мертвой биохимичкой. Более того, наклоняется к гробу и,
судя по всему, целует труп. Святые небеса, что вообще
происходит?
— Ну все. Я попрощалась с Аллой Геннадьевной, — грустно сообщает
Лиля, обняв меня со всей хваткой. — Пусть пухом будет земля этому
светлейшему человеку.
— Земля будет пухом.
— Да какая разница.
— Вернула браслет на место. Живо, — резко поворачиваемся на
грозный голос рядом стоящего мужчины.
— Понятья не иметь, о чем вы говорить. Мадлен, — поворачивается
ко мне. — Что хотеть от нас этот красивый мужина? — с непонятным
акцентом произносит Лиля, улыбаясь в тридцать два зуба. Что вообще
происходит?!
