Около полудня 17 апреля 1964 года Лидия Сойер с удивлением узнала, что прошло ровно полгода с тех пор, как она овдовела. Узнала от собственной младшей сестры Кейтлин, которая позвонила ей, чтобы поинтересоваться, «как она держится».
– Нормально, – сухо ответила Лидия, недоумевая, почему Кейти всегда выбирает такое неудобное время для звонков.
Да, полгода прошло, чертовых полгода, зло пробормотала она, протирая полотенцем трубку от земли и грязи, потому что прибежала в дом прямо из сада, услышав телефонный звонок. Почему люди воображают, что все это время она сидит, закутавшись в плед, листает семейный фотоальбом и только и ждет, когда кто-то из друзей или родных позвонит со словами поддержки.
«А что обычно делают вдовы?» – спросила себя Лидия, глядя на садовые перчатки, которые она уронила прямо на пол. Джордж бы наверняка уже бросился их подбирать, а потом сгребать комья земли в специальный совок. Ее покойный муж не выносил грязи в доме. Он входил только через гаражную дверь, а весь сад замостил дорожками, по которым следовало ступать, если кому-то придет в голову позагорать, полюбоваться розами или нарвать зелени к обеду. Даже их кошке Порше он старательно вытирал лапы в дождливую погоду, отлавливая ее при попытке проникнуть в дом не хуже заправской ищейки.
Лидия сразу с этим покончила, как будто всю жизнь готовилась к жизни без мужа. Между приходами уборщицы она даже не прикасалась к пылесосу и тряпке. Ходила по саду везде, где вздумается, а потом в заляпанных ботах сразу направлялась в ванную комнату.
«А зачем я вообще занимаюсь садом сегодня?» – подумала она, глядя в окно. Погода стояла прекрасная, самое время для освежающего коктейля. Лидия пошарила в буфете и холодильнике, обнаружив початую бутылку рома, лед, шампанское и половину апельсина.
«Не знаю, как называется этот коктейль, но он мне определенно нравится. Можно отправить рецепт в нашу местную газету», – хихикнула она, опустошив половину стакана.
– За тебя, Джордж, – сказала она. – За тебя, любимый.
Лидия почувствовала небольшое теплое ощущение в груди, но оно быстро прошло. Вот и вся ее тоска по мужу, возможно, вообще вызванная алкогольными парами. Так было с той самой минуты, когда она узнала о его смерти. Она не плакала на похоронах, не проронила ни слезинки на поминках, не плакала даже когда оставалась наедине с сестрой или сыновьями. И даже когда оставалась совсем одна, все равно не плакала. Когда люди подходили к ней со словами сочувствия и неловко советовали «держаться», Лидия с трудом сдерживалась, чтобы не улыбнуться им в ответ. То есть она улыбалась. Скупой и печальной улыбкой, как и положено воспитанной скорбящей вдове. На самом деле ей хотелось рассмеяться и сказать, что у нее все в полном порядке. Что несмотря на без малого тридцать лет счастливого брака с единственным мужчиной своей жизни, она как-то легко и сразу приняла его смерть.
Она пыталась это объяснить своим самым близким друзьям, но не встретила понимания. Кто-то считал, что она просто храбрится, другие решили, что она помешалась от горя. Кейтлин, у которой к счастью была собственная семья, требовавшая постоянного внимания, через день звонила из Нью-Йорка и уговаривала приехать ненадолго погостить к ним, чтобы не сидеть одной в опустевшем доме, наполненном воспоминаниями. В речах сестры то и дело проскальзывали намеки на то, что она нашла эффективного психоаналитика, как раз специализирующегося на горе и потере близкого человека.
Сыновья Лидии давно вылетели из гнезда. Старший, Пол, пошел по стопам отца. Он закончил факультет управления бизнесом Сиракузского университета и теперь зарабатывал деньги в «Городе Умников»
