"Подруге моей - Валентине, посвящается эта книга!
Спасибо, что ты есть!"
* * *
Я - Алевтина Петровна Островская сидела за столом в учительской
и нервно сжимала ручку. Опять не могла сосредоточиться на тексте в
тетради, что лежала передо мной. В голове прокручивала свой
недавний разговор с директором школы, в котором работала не первый
год, а уже почти тридцать лет. Этот молодой смазливый человек,
вызывал во мне сильные чувства и они были сплошь негативными. Я уже
не могла мириться с его надменностью, самолюбованием и даже
наглостью - будто его мнение и есть последняя инстанция. Особенно
здесь, в женском коллективе, оно было ярко выражено и имело много
молодых сторонников его метода подбора учительского коллектива. Он
бессердечно отправлял всех «на выход», несмотря на стаж и опыт
некоторых пожилых учительниц. Правда, предупреждал заранее и давал
завершить учебный год. А потом одним махом подписывал договоры на
следующий год с пометкой «отказать» и совестью не мучился. Набирая
молодых, особенное предпочтение оказывал мужскому полу. Да и
понятно, ведь сейчас появилась мода на таких учителей, которые
внедряли странные новаторства, несмотря на многоплановость
характеров учеников, их возможностей и даже социального статуса,
ибо здесь учились все, кто мог платить за своего отпрыска. Теперь
было выгодно занять любое вакантное место, которое освобождалось к
концу каждого учебного года. Директор просто нанимал нужных ему
людей, не пролангировав предыдущие договоры с учителями, особенно с
теми, кто остался на прежнем месте работы после переименования
обычной школы в колледж с уклоном. В данном случае –
физико-математическом и мужчины учителя были в фаворе. Ну, а мы,
гуманитарии, остались в стороне, тем более со старыми «совковыми»
методами и навыками в работе.
Вот и сегодня о таком подарке мне и поведала в приемной кабинета
директора смазливая девочка-блондинка - его секретарша. Поведя
подкрашенными губами в презрительной усмешке, она протянула мне
приказ, в котором черным по белому было написано, что мне следует
написать «по собственному желанию» и получить по такому случаю
денежное содержание.
Сказать, что я была поражена – ничего не сказать. Я была
ошарашена и почти убита. Ведь он мне совсем недавно обещал, что
оставит еще на год, в связи с моим предпенсионным возрастом. Уже в
следующем году мне стукнет шестьдесят, и тогда бы я могу быть
абсолютно свободной, аки птаха. И что сейчас делать, когда остался
всего год работы, я не знала и еле смогла собрать себя по кусочкам.
Слезы, что я спрятала от коллег, давили, и я не могла
успокоиться.
- Как жить? – поджала я в отчаянии губы. - Ведь на этой работе,
в этой школе, я была как у себя дома, в своей семье, которой так и
не завела. К одиночеству привыкла, потому что мои ученики, коллеги,
заменяли мне всё. О любви не говорю, было и прошло. Как-то
отношения не сложились. То ли благодаря моему характеру, то ли
профессии – поучать, делать замечания, ставить на вид. Хотя мои
хозяйственные навыки ценились и даже восхвалялись, правда моими
сослуживицами, когда угощала их своими пирогами и тортами. Соседи
уважали за мою принципиальность и строгость, и даже выбирали
старшей по дому, доверяя моей въедливости и порядочности. Но всё
это не создавало в моей квартире обычного семейного тепла и из
домашних обитателей со мной жили только кот Федор и йорка Ляля,
которые меня ждали и были рады моему появлению на пороге оглушающе
тихой квартиры. Друзей уже почти не осталось, да и родственников
тоже. Одни ушли уже в иной мир, другие разошлись со временем по
своим детям, внукам, мужьям, третьи уже редко появлялись даже на
улице, страдая своими старческими болячками и нежеланием общений
вообще. Так что, как писала я в своем небольшом стихотворном
опусе:
