– Что. Здесь. Происходит?! – Голос был тихий, но словно вибрирующий от сдержанной ярости. Ярости такой силы, что, кажется, цветы на стойке у алтаря затрепетали подвядшими лепестками.
Я моргнула, сбрасывая леденящее наваждение, и только после этого поняла, чей же это такой страшный голос…
Мила вошла в часовню, бесцеремонно оттолкнув тех, кто стоял на ее пути. В шаге от нас с Олегом она остановилась, улыбнулась нам обоим так ласково, что в груди защемило, потом развернулась к зрителям и тем же самым дрожащим от ярости голосом спросила:
– Что вы все здесь забыли, господа? По какому праву явились и смеете предъявлять какие-то претензии?!
– А вы кто такая, сударыня? – Будто мало нам было заинтересованных зрителей, порог часовни переступила Вьюга. И с ходу принялась наезжать, хотя была не в форме и жетон службы СБГ не предъявила – то есть выступала как частное лицо.
– Тебе, Настя, чувствую, надо представиться персонально, – предельно ядовито ответила подруга. Я даже представить не могла, что она так умеет!
– Мила? – Вьюга вдруг так резко побледнела, будто увидела привидение. Хотя почему «будто»? Ведь для всех старых знакомых Людмила Оленская все равно что умерла. И встретить ее здесь, сейчас, да еще в таком виде – все равно что призрака увидеть.
– Мила?! – точно таким же полным ужаса голосом ахнула вторая девица, та, что вещала неприятным тоном.
Я с запозданием узнала и ее – это же сестра моей подруги! Та самая, из-за которой Мила пожертвовала собой! Или стоп, не та? Та старшая была, а эта вроде средняя? Да черт с ней, какая разница.
– Как приятно, что ты еще помнишь мое имя, – с сарказмом ответила девушка. – Я думала, обо мне уже все забыли.
– Мила… – пробормотала Светлана Оленская, имя которой я с трудом, но вспомнила. – Но… но я… но они… этот боярыч всю душу нам вынул, пытаясь тебя найти и обвиняя нас неизвестно в чем! А сам обнимается с какой-то девкой в часовне влюбленных!
– Это не твое дело, – резко и сухо оборвала сестру Мила. – С кем хочет, с тем и обнимается. Тебя сюда не звали. И не смей называть единственного человека, который меня не бросил, девкой!
Подруга даже сделала еще один шаг назад, чтобы оказаться совсем рядом со мной и с Олегом. Не глядя, нашарила наши руки и сжала их. Пальцы у нее были ледяные.
– Мила, но я же тебя не бросала! – снова подала голос Вьюга. – Ты просто исчезла, пропала без следа, я даже использовала служебное положение, чтобы тебя отыскать, и не смогла!
– Настя, тебя я ни в чем не обвиняю, – чуть мягче посмотрела на Анастасию Людмила. – Ты в этой истории ни при чем. Но и помочь мне не могла. И не можешь. А в данный момент отчего-то нападаешь на моих друзей, следовательно, и на меня.
– Я не нападаю! – Вьюга торопливо выставила перед собой открытые ладони в жесте отрицания. – Я просто… просто… очень рада тебя видеть и очень прошу: не гони меня, не сбегай сама!
– Чего ей надо-то? – Я не выдержала и подвинулась поближе к уже вполне оклемавшемуся Лису. Прошипела ему свой вопрос в самое ухо.
– Мила исчезла три года назад, а ты уехала на два года раньше, – так же тихо пояснил Олег.
Он прямо на глазах снова стал собой – уверенным в себе, невозмутимым, негромким, но надежным. Один взгляд на любимую – и истерику как рукой сняло.
– Они с Настей подружились, Мила ей в свое время очень помогла в одном деликатном деле. Но перед тем как исчезнуть, из-за чего-то крупно поссорилась. Из-за чего – не знаю, она мне тогда не сказала, а Вьюга и вовсе молчит до сих пор.
Пока Лис просвещал меня в тонкостях взаимоотношений столичных аристократов, Мила продолжала строить набежавших в часовню товарищей, как старшина новобранцев:
– А вы, молодые господа? Что вам всем нужно? – Поскольку хрупкая седая женщина воинственно подступила первым делом к моему бывшему жениху и смело вытянулась перед ним, изображая мышь перед травой, Снежинский даже попятился на полшажочка. Он не ожидал такого наезда от храброго воробушка.
