‒ Тебе говорили, что подслушивать
нехорошо? ‒ огромная рука схватила меня за шею и пригвоздила спиной
к холодной стене.
‒ Я же только одним… глазком… ‒
глаза намеренно закрыла, потому что боялась ‒ помру от ужаса, как
только их открою.
И вообще, чувствую, помру очень
быстро, даже не успев сообразить, куда меня занесло. Вот и смерть
моя подоспела в образе огромного и свирепого мужика. А я ведь
ничего не сделала, всего лишь уши погрела о замочную скважину.
Подумаешь, чуточку подслушала разговор жреца с этим мужланом. Мне о
себе заботиться надо. Кто их знает в этом мире? Может, они на
кострах юных дев зажаривают, а потом едят. И не докажешь, что есть
такую, как я, нельзя ни в коем случае.
‒ Лорд?! ‒ потрясенно прошептал
тиран мне в лицо. На такое оскорбительное обращение предпочла никак
не реагировать, но очень надеялась, что холодная каменная стена не
то кельи в монастыре, не то ночлежки в святилище, меня обязательно
впитает.
Надежда не оправдалась.
Все, что могла сделать в этот момент
я, так это затаить дыхание, чтобы вырез на рубахе не казался таким
привлекательным. А то мало ли…
‒ Ну-ка, посмотри на меня! ‒ не
попросил, а приказал мой мучитель. Я только поплотнее сжала веки. У
него голос был такой низкий, будто бы мне на ухо рычал какой-то
особо хищный зверь. От следующего поступка дикаря я сомлела, а
этот, будто всю жизнь таким занимался ‒ наклонился надо мной и…
понюхал. Глубоко втянул воздух широкими ноздрями. И тут мне
вспомнилось ‒ поди, тело мое мыло видело только в прошлой жизни…
или в прошлом мире. Моем. Родном. А если учесть длительный
мотопробег по пересеченной местности, на котором я по дурости
свернула не туда, так страшно подумать, что он там мог унюхать.
‒ Вкусно пахнешь, ‒ констатировал
уже не так грозно, но все равно довольно зычно трехстворчатый
мужлан с антресолью. ‒ И ты не Лорд.
Ну, спасибо! Волосы-то у меня не
стрижены, можно было бы сразу догадаться. На леди я тоже не сильно
тянула. Хотя, кто знает, как у них тут все устроено. Глаза бы мои
этого не видели!
Даже содрогнулась от воспоминания,
что первым узрела в этом месте. Тут же отогнала от себя неприятные
впечатления от попадания в этот мир. Сейчас было не до них.
‒ Открой глаза, ‒ горячее дыхание
обожгло ухо, а мужская рука плотнее стянула шею.
В запахе, исходящем от его мехового
плаща, накинутого на плечи, было что-то звериное. От накатившего
удушья мои глаза сами собой открылись. Кричать я не могла ‒ пропал
дар речи, да и сдавленные связки мне не подчинялись. Главное, чтобы
челюсть осталась на месте, а то буду выглядеть совсем дурой.
Но эти глазищи… батюшки! Я же таких
отродясь не видела! А по всему выходило, что и не человек передо
мной. У какого же нормального человека зрачки будут вертикальными?!
И цвет у них вовсе не человеческий ‒ темная бирюза. Сразу
захотелось осенить себя крестным знаменем, хоть никоим боком себя к
верующим не относила, но его ручища на моей шее не позволяла
сделать даже этого.
‒ Кто ты?
Голос-то у него какой! Гаркни на
меня таким голосом Митрофан Апполинарьевич за то, что я у него пары
прогуливала, я бы на месте богу душу отдала, и не то что сопромат
прогуливала, ни разу на лекции не опоздала бы.
‒ Марина, ‒ умнее же в этот момент
ничего не придумалось, как с разбегу назвать свое имя, да еще и
настоящее, а не придумать на ходу псевдоним.
‒ Значит, Марина, ‒ задумчиво
произнес мужчина, а его рука ослабила хватку, ладонь же стала
еще горячее.
‒ Я прошу прощения, ‒ пролепетала,
осознавая, что совершаю ошибку лишний раз, разевая варежку, но
терпеть было уже невмоготу. ‒ Вы бы не могли отпустить меня, а то
температура вашего тела скоро перестанет соответствовать моим
жизненным возможностям?
