Её долго вели по каким-то невероятно
длинным коридорам с холодными заплесневелыми стенами, посеревшими и
пузырившимися остатками кусков штукатурки от обосновавшихся здесь
грибка и влаги. Девушка была искренне уверена, что всё, что сейчас
происходит ‒ страшная ошибка, сейчас явится отец и обязательно её
заберет. Батюшка любил розыгрыши, по их части он был мастак. Но
время шло, её заперли в какой-то промозглой келье, где даже летом
было холодно и сыро.
И никто за ней так и не пришел.
Лето…
Лето? Чего греха таить, она не
выходила на свежий воздух с момента, как её впервые сюда привели,
поэтому невозможно было выяснить, какая сейчас пора года, какое
время дня. В келью приносили еду три раза в день. Первое время,
девушка в отчаянии пыталась закатывать истерики, швыряла миски с
кашей в стену и дверь, но ничего не менялось. Даже новой порции,
взамен испорченной, никто не приносил, отчего она, превозмогая
брезгливость, начинала подъедать остатки из разбитых черепков прямо
с пола.
При всем при этом, она хорошо
помнила, кто она есть на самом деле. И поэтому, понимала, что пала
жертвою интриг того, за кого еще совсем недавно собиралась замуж,
кто получил ее приданое, а саму ‒ отправил сюда.
Предательство. Обман. С ней очень
жестоко обошлись. В памяти вереницей стали пролетать образы, но
самый главный никак не хотел покидать ее воспоминания. Королевский
трон, весь сплошь покрытый красными, словно кровь, камнями, а на
нем восседает юноша непостижимой красы. Он улыбается ей… ну конечно
же, это ведь ее жених, в руках у него корона, сейчас она
приблизится, а он ее благословит, коронует…
Но неожиданно царевич изменился в
лице.
‒ Ты хочешь корону? ‒ он нагибается
к ней, будто заглядывает в глубокий колодец, в который ей не
посчастливилось угодить.
Девушка закивала в ответ. О! Корона
была воистину желанной наградой за все мучения.
‒ Но мне некуда её тебе надеть, ‒
расстроенно смотрел на девушку принц, ‒ видишь ли, у тебя нет
головы. А без головы корону никто не носит.
‒ Но как ты думаешь, ей корона
подойдет? – в руках у него оказалась голова.
О, Боги! Это ведь её лицо смотрит
закатившимися глазами прямо из окровавленных рук принца!..
‒ А-а-а!!!
Крики разносились по всему
подземелью. Смотритель и стража сбежались к келье, где уже четверть
часа длилась сия вакханалия.
‒ Что происходит?! ‒ недовольно
поинтересовалась главная смотрительница матушка Катук.
‒ Да вот ‒ орет, не переставая, ‒
хмуро ответил один из сторожей, ‒ может её того…
‒ Ты ещё поговори у меня! ‒ матушка
Катук была не дура, чтобы понять ‒ буйная девица имела весьма
неординарное происхождение. Правда, кем именно являлась
сумасшедшая, выяснить так и не удалось, но платили за неё исправно
и слишком хорошо, чтобы отказываться от столь лакомого куска
дохода. Только вот, девка становилась всё более и более дурной да
неуправляемой. Может потому так хорошо и платили, заглаживая все
сопутствующие неприятности и беспокойства, что наносили ежедневные
выходки блаженной.
Выбора нет, придется использовать
эльфийскую пыль. Иначе они все тут сойдут с ума. Наверху тоже были
больные, которые слышали крики и сами начинали волноваться.
‒ Эй, ты! ‒ подозвала матушка Катук,
молчаливого тощего парня, который работал у неё на побегушках.
Женщина протянула ему ключ со словами:
‒ Сам знаешь, где искать. И
побыстрее!
Юноша стремительно покинул коридор,
отправляясь за горстью спокойствия для матушки и ее
подчиненных.
В покоях матушки Катук, на первый
взгляд аскетичных и невзрачных, при желании, можно было найти много
всего интересного. За долгие годы управления домом душевной скорби,
она получила столько подарков, что никому и не снилось. Многие
аристократы от высших до низших Домов, состоятельные граждане
готовы были платить любые деньги за сохранность своих тайн, а тайн
у них имелось очень много.
