Сознание возвращалось ко мне медленно. Ватная тишина прорастала тихим потрескиванием дров, нос начал различать запах свежего белья, под сомкнутыми веками посветлело. Я лежала на чём-то мягком, и меня окутывало тепло лёгкого, как пух, одеяла. Это было так приятно, что губы тронула улыбка, но открывать глаза всё равно не хотелось. И я осталась нежиться в расслабленном бездумном покое — где-то посередине между явью и полусном без видений.
Но вот что-то будто толкнуло изнутри — так птенец пробует стенки яйца на прочность. Тюк. Тюк. Пора просыпаться.
«Не хочу», — подумала я, однако покорно открыла глаза.
Место не выглядело знакомым, но это не пугало. Я сонно рассматривала камин, в котором танцевали языки пламени, узорчатый ковёр на каменном полу, кресло у моей кровати, сидевшую в нём красивую черноволосую девушку. На ней было простое белое платье, длинные распущенные пряди волос мягко струились по груди. В устремлённом на меня тёмно-сером взгляде царила безмятежность, уголки бледно-розовых губ приподнимала добрая улыбка. Девушка мне нравилась, и я улыбнулась в ответ.
«С пробуждением, дитя»
Губы незнакомки остались неподвижными — мелодичный, ласковый голос прозвучал прямо у меня в голове. Пронеслась мысль: «Телепатия», — и я невольно нахмурилась: какое странное слово. Потом подумала: «Надо испугаться?» — однако не ощутила даже тени беспокойства.
«Как ты себя чувствуешь?»
Нужно было что-то ответить. Я разлепила губы, произнесла:
— Хорошо, — и мимоходом отметила, что собственный голос кажется незнакомым.
«Снова странно».
Но нестрашно, поэтому я продолжала бестрепетно смотреть на девушку.
«Ты помнишь меня, дитя?» — спросила она.
Я отрицательно качнула головой и наморщила лоб: разве это правильно, что моя ровесница обращается ко мне, как будто она намного старше?
«Ровесница? А сколько мне лет?»
«А себя? — между тем продолжает расспросы незнакомка. — Ты помнишь, кто ты?»
Я открыла рот, однако имя так и не сорвалось с губ. На его месте в памяти зияла дыра, словно до этого момента я жила безымянной.
Но ведь так же не может быть? У каждого человека есть имя.
Наверное, здесь мне тоже надо было встревожиться, только я по-прежнему пребывала в умиротворении.
«Тебя зовут Кристин, — мягко сказала девушка. — Княгиня Кристин де Вальде, урождённая де Ла Ренн».
— Какое длинное имя, — вырвалось у меня, и незнакомка легонько усмехнулась.
«Пожалуй, да, длинновато. Скажи, дитя, ты вообще помнишь хоть что-нибудь?»
— Нет, — честно ответила я. И с запинкой уточнила: — Это важно?
«Помнить всегда важно, — девушка грациозно поднялась из кресла, и оказалось, что волосы у неё буквально до пят. — Но не волнуйся, со временем память вернётся».
Я не волновалась и потому светло ей улыбнулась. А затем сообразила, что, наверное, будет правильно познакомиться до конца.
— А как зовут вас? — какой-то внутренний стопор не давал обратиться к ней на «ты».
«Первая Дева, — спокойно представилась девушка. — Я одна из Хранительниц Храма Источника, в котором ты сейчас находишься».
Так много слов. Вроде бы все они были знакомы, но у меня никак не получалось сложить из них общую картину.
«Отдыхай, — между тем продолжила Первая Дева. — Позже тебе принесут восстанавливающий отвар. Он невкусный, но после него у тебя прибавится сил».
«Зачем мне силы? — удивилась я. — Если и так хорошо».
Однако, не желая огорчать собеседницу, кивнула и сомкнула веки, чтобы почти сразу скользнуть обратно в золотистый полусон.
Отвар мне принесла уже другая девушка — тоже красивая, тоже в белом платье, только её рыжеватые локоны спускались чуть ниже плеч. И разговаривала она обычно, но с таким же дружелюбием, что и Первая Дева. Когда я послушно глотнула отвар из высокого серебряного кубка и не сдержала гримасу отвращения, девушка сочувственно спросила:
