– Привет, дорогая, – приветствую жену, встречающую меня у
порога.
Приятный сюрприз. Неожиданный.
Но Вероника поворачивается спиной и отходит.
Ясно. Снова не в настроении. В последнее время такие перепады
случаются всё чаще и стали почти нормой. Я привык.
Однако Вероника не уходит, а встаёт поодаль, скрестив руки на
груди, и я замечаю, что она одета, словно куда-то собралась. Хотя
даже в те редкие дни, что Ника проводит дома, она всегда выглядит
безупречно.
Мой взгляд скользит по стройному силуэту, красивым ногам, обутым
в лаковые модельные лодочки, и медленно поднимается обратно, пока
не натыкается на каменную маску, застывшую на аристократическом
лице.
– Нам нужно поговорить, – произносит холодным тоном, отлепляется
от стены, отходит и снова возвращается. Нервничает, но на
бесстрастном лице нет ни одной эмоции.
В любой, даже самой паршивой ситуации, самообладание и
эмоциональная уравновешенность – главные качества стюардессы.
Иногда мне кажется, что Вероника и дома остаётся в роли
бортпроводницы, а я для неё являюсь обычным пассажиром. Поначалу
мне это нравилось и заводило, но в последнее время не давало той
искры, чтобы разжечь наши отношения.
– Не сейчас, – прошу её, разуваясь. – Я очень устал. Смена
выдалась адской, и я едва доехал до дома, чтобы не уснуть за
рулём.
Глаза слипаются. Всё, чего я хочу, это упасть на кровать, в
идеале – уткнуться в волосы жены, и хотя бы немного поспать.
В самом начале нашего брака так и было. Я приходил после ночного
дежурства, «завтракал» вместо кофе с тостами горячим сексом и
засыпал, прижимая к себе Веронику. Только я уже и не вспомню, когда
такое было в последний раз.
– Я ухожу.
– Уходишь? Тебе куда-то нужно уйти? – переспрашиваю, потому что
мозг практически спит.
– Совсем ухожу, – отрезает Ника.
– Что, прости?
– Я ухожу от тебя, – как ледяной водой из ведра окатывает меня
«новостью».
– В каком смысле? – Мозг категорически отказывается принимать
подобную информацию.
– Я хочу получить развод. Какой тут может быть смысл? – бросает
Ника нетерпеливо.
Согласен. Смысл здесь может быть только один.
Я только сейчас замечаю большой чемодан, сиротливо стоявший у
стены. Собрала вещи, но уйти не успела?
Перевожу взгляд с чемодана на жену.
– А причину такого решения я хотя бы могу узнать?
Вероника колеблется, глубоко вдыхает и, приподняв подбородок,
произносит:
– Я беременна.
Выгибаю бровь и не мигая смотрю в голубые льдинки глаз. Вероника
не раз говорила, что беременность в её планы не входит. Никак.
Неужели, это и послужило причиной для развода?
– И этот ребёнок не от тебя, – добивает на месте.
Так и хочется бросить: «Уверена?», но я молчу. Молча смотрю, как
Вероника выдвигает ручку на чемодане, как подкатывает его к двери,
и уже у самого порога бросает:
– Надеюсь, с твоей стороны не будет никаких препятствий.
– Не будет.
«И этот ребёнок не от тебя», – это всё, что сейчас
звучит в моей голове.
Вероника уходит. А я продолжаю стоять как истукан в прихожей и
бесцельным взглядом смотрю в никуда.
Я беременна.
Ребёнок от любимой женщины – всё, о чём я только мечтал.
Этот ребёнок не от тебя.
Ребёнок. Не. От. Тебя.
Слова вбиваются в мой мозг, но их смысл доходит не сразу.
Я не знаю, что меня убивает больше: то, что Вероника готова
родить ребёнка другому мужику, или то, что она была с ним? Страстно
извивалась под ним, выкрикивала его имя, находясь на пике
блаженства, и отдавала всю себя… другому.
Внезапная злость пеленой застилает глаза. Собственное отражение
пугает и кулак сам впечатывается в висевшее на стене зеркало.
Острые осколки падают на пол вместе с каплями крови, сочившейся из
пораненных пальцев. Но это не отрезвляет. Выскакиваю из квартиры,
даже не помнив, закрыл я её или нет.
