– Жи-ли-у-ба-бу-си
Два-ве-се-лых-гу-ся.
О-дин-се-рый-дру-гой-бе-лый,
Два-ве-се-лых-гу-ся…
Дети водили хоровод и напевали песенку под аккомпанемент старого, зато настоящего пианино. На пианино играла Наталья Николаевна – музыкальный руководитель и помощница воспитателя на полставки.
Последнюю ноту Наталья Николаевна взяла фальшиво, разозлилась и с грохотом захлопнула крышку. Это была акция протеста, на нее не похожая. Не уместная на рабочем месте, тем более в дошкольном учреждении. Дети вздрогнули, остановились, растерянно уставились на музыкальную руководительницу. Вместе с ними уставилась воспитательница средней группы Татьяна Петровна – брюнетка с голубыми глазами, такими влажными, что казалось – они всегда готовы заплакать. Татьяна Петровна замерла на секунду, потом поспешила к пианистке. Наклонилась, обняла теплой рукой за спину.
– Наташ, ну что такое? – спросила потихоньку.
Наталья Николаевна поставила локти на крышку, спрятала за ладонями лицо. Всхлипнула.
– Тань… заведи… пожалуйста… магнитофон… не могу я… – проговорила сквозь комок в горле.
– Ладно, я заведу, ты не волнуйся. Воды принести?
– Не надо. Я сама.
На магнитофоне стояли те же песенки, в профессиональном исполнении. Детки послушно стояли, ждали – что им скажет делать воспитательница. Детство – такое время, когда не надо самому принимать решения. За тебя примут и решат. Татьяна Петровна решила сгладить акцию музыкальной руководительницы, отвлечь детей, иначе они запомнят, расскажут родителям. Пойдут слухи по поселку. Надо, чтобы они забыли плохое и запомнили хорошее. Надо проявить к ним двойное внимание. А это значит – надо будет целый день крутиться, как белка в колесе. Ох уж эта Наталья Николаевна…
Под музыку магнитофона Татьяна Петровна встала в круг, повела хоровод сначала по часовой стрелке, потом против. Потом стали парами и принялись играть в ладошки. Татьяна Петровна показывала фигуры и приговаривала в ритм:
– При-ле-те-ли го-луб-ки,
На зе-ле-ны-е луж-ки…
Приговаривала и поглядывала искоса на сидевшую неподвижно Наталью Николаевну, которую персонал за глаза называл «музЫчкой». Называл незло, но и не очень дружелюбно, потому что держалась особняком. Она чем-то расстроена, но успокаивать, лезть в душу не имело смысла. Все равно не откроется. Не тот человек. Не сказать, что высокомерная… но какая-то несвойская она. Пусть сама справляется.
Сегодня у Натальи Николаевны справляться с собой не получалось. Все валилось из рук и шло наперекосяк. С чего началось? Да с ничего, потому обидно. Проснулась по-обычному в полшестого. Потянулась, встала, накинула халат. Разлеживаться некогда. Пока напор есть, и вода нагревается, надо успеть дела сделать: посуду вчерашнюю помыть, простирнуть кое-что, самой ополоснуться. Раннее утро – единственная возможность, в другое время вода течет тонкой струйкой, а в час пик, когда народ с работы приходит, вообще прекращается.
Проблема с напором в Иванькове застарелая, ее никто даже не пытается решить. Когда строили поселок в конце пятидесятых, самый высокий дом имел три этажа. На том же уровне поставили водонапорную башню. В дальнейшем построили несколько пятиэтажек, а башню не подняли. Так и работает по закону сообщающихся сосудов: подает воду бесперебойно до третьего этажа включительно, остальные ловят момент. Который выпадает в основном ночью.
Спасибо, что вода хоть кой-как, но до четвертого Натальиного этажа доходит. Впрочем, «спасибо» было с натяжкой: помыться по-человечески, в ванне она давно не решалась. Из-за ржавчины, которой в ванне больше, чем воды. Садиться в грязь не хотелось. Принимала по-быстрому душ и выходила. К бытовым неудобствам привыкла и не жаловалась – не одна она такая.
