– Боюсь, вам придется умереть. Таковы условия вашего контракта,
– банковский менеджер с сочувствием поглядел на меня поверх своих
навороченных визоров.
– А… а… да как так-то? Вы это сейчас серьезно? – я с трудом
сфокусировал взгляд на офисном работнике. Уже не молодой лысый
дядька снова изобразил на лице сочувствие.
Я помотал головой и с ужасом понял, что в кабинете мы уже не
одни. За моей спиной безмолвными конвоирами стояли два охранника в
силовых доспехах. Лица скрыты зеркальными забралами.
– Молодой человек, вы сами подписывали эти документы. И сами
брали на себя обязательства по возврату. Вы взяли слишком много
денег у нашего банка и оставили свое тело залогом, а вернули
слишком мало, чтобы обсуждать иные варианты! – ей-богу, тон этого
придурка был слегка виноватым, словно он мне тачку поцарапал. Тут
было что-то иное, что-то не так…
Мозг, вместо того чтобы думать, прикидывал стоимость деревянной
обшивки кабинета. Это же самшит! Самшит и разноцветное стекло.
– Но мне нужна чертова отсрочка, понимаете, отсрочка на один
платеж! Меньше недели! – я не орал только потому, что до конца не
осознавал происходящее.
– Права и обязанности сторон. Пункт шесть, параграф девять. Даже
один день просрочки дает банку право обратить в свою пользу
залоговое имущество. Возможность предоставления вам такой отсрочки
– исключительно решение банка. Банк решил вам отсрочку не давать. Я
очень сожалею, Кель.
– Так, погодите, стоп… Мне надо подумать… – крышка с хрустом
повернулась вокруг оси. Я налил в бокал воду из пластиковой
бутылки. Рука тряслась.
– О, не торопитесь, до конца дня осталось… – мой собеседник
скосил глаза, – пять часов. Вас проводят в комнату ожидания. Если
найдете деньги – сообщите одному из охранников. Прощайте, Кель.
– Так однозначно? А вдруг я выкручусь? – я пристально посмотрел
в глаза менеджеру. Охранники за моей спиной не давали шанса
дернуться, слишком я хорошо знал, что такое армейские скафы.
Человек в них… оператор.
Мужчина с интересом взглянул на меня. И тут я понял: это первая
настоящая эмоция на его лице. Сочувствие не трогало глаз. На лысой
голове появились складки.
– Наша служба безопасности работает лучшее всех на станции.
Никто не знает больше. Мы знаем сколько у вас денег сейчас и
сколько денег вы можете занять. Более того, я точно знаю статус
вашей сделки. Поставщик вас подвел, Кель, и ваши компоненты вы не
получите. Денег у вас нет даже в теории. То, о чем вы говорите,
невозможно. Но если все-таки у вас получится, я… – менеджер
погрузился в виртуальность, его белесые брови поползли
вверх – вот как значит… Если вы и в этой ситуации
выкрутитесь, я сделаю от своего лица запрос на
Главком.
– Простите?
– Главный ИскИн нашего кластера. Он знает все. Но я бы на самом
деле не стал тратить время… Мы даем безлимитный доступ в
национальную сеть. Вы можете отправить сообщения в любую точку
Солнечной системы. Попрощайтесь с родными.
На плечо легла закованная в полимеры рука.
– Вам предложат закуски, – снова вежливость и участие.
– Как… как это произойдёт? – мой голос дрожал.
– Технически, вы даже не умрете, никакой боли и страданий. Мы
просто отформатируем ваш мозг и вы забудете себя. Ваше место займет
другой человек. Вам сделают укол, и вы просто уснете, – мой
собеседник бросил взгляд на охранника.
– Кому это вообще нужно? – стало реально интересно, зачем могла
потребоваться моя тушка, да еще за такие деньги.
– Секта «Темный путь» считает допустимым продление жизни только
подобными методами. Мы не в праве осуждать чужую религию.
– А как же… разве это не запрещено? – я всю жизнь прожил в
местах, где убийство – это преступление. А тут…
– О, Кель, я и забыл, что вы всего месяц на станции! – мой
собеседник неожиданно улыбнулся. – Главная ценность Бангкока
Семь – это личная свобода. Вы можете полностью распоряжаться свой
жизнью и своей смертью. В том числе и обменивать на деньги.
Администрация станции следит только за чистотой сделок.
