За две недели до...
Горизонт загибался вверх. Говорят, на Земле все иначе, там
далекие объекты словно тонут в земле, а над головой яркое синее
газовое облако, которое в ночи делается прозрачным. Говорят, можно
даже увидеть звезды! Никак не могу себе это представить.
У меня над головой был город.
За спиной раздался громкий щелчок. Лопасти крыльев
завибрировали. С тихим гулом электродвигатели вытолкнули
хромированные поршни. Рама, которая натягивала тонкую полимерную
пленку, слегка изогнулась и механические крылья обрели жесткость.
Аппарат за моей спиной пришел в движение, а браслет на руке
засветился зеленым. Это комм давал разрешение на взлет.
Я разбежался и что есть силы оттолкнулся от края вышки и
полетел, как бумажный самолетик. На магнитный захват пошло
напряжение, мои ноги с щелчком прилипли к раме. Крылья загудели и
циклолет, так по-умному называется та штука, что сейчас обнимает
мои плечи, потянул меня вверх. В ярком свете дисков сверкали четыре
сетчатых крыла. Они превращали меня в гигантское насекомое.
Опустился прозрачный колпак ветрореза. И теперь сходство с
насекомым стало максимальным.
Я наклонил корпус влево и нажал на ручку руля. Аппарат завалился
на бок и пошел по широкой дуге, вокруг парка. Вдруг кто-то захочет
послание отправить? На земле, у пруда, в котором жили утки и бобры,
замигал огонек. Я повернул ладонь приемника к источнику света и
взглянул на запястье. Там у меня коммуникатор закреплен. На дисплее
появилась надпись.
Сай! Привези новых фильмов. Эльза.
Ах Эльза, любовь моя!
Ничего не обещаю, – ушёл мой ответ.
Как говорил папа, девушкам не следует сразу давать все. Папа
фигни не скажет, он уже раз двадцать был в браке. Отчаянный
человек, на самом деле, но мне кажется, он до сих пор не осознает,
что брак на маме для него последний, если не окончательный.
Я поправил очки и огляделся. Левый и правый диски равномерно
светились, мир вокруг заливало теплым светом. Говорят, таков
солнечный свет, но могу верить только на слово, я никогда не видел
солнце. Дома под ногами делались все меньше, аппарат набирал высоту
и окружающий мир превратился в тоннель, зажатый с двух концов
осветительными дисками.
Ветер трепал мои волосы, Эльза шутила, что такая форменная
укладка у всех летунов – «чухан стайл». Это когда все волосы на
голове торчат строго по касательной к поверхности черепа. Мои ветру
еще сопротивлялись, оттого смотрелся я еще потешнее.
– Восходящий поток на три часа, три сотни метров.
Мягкий женский голос прозвучал в наушниках. Это мой комм, точнее
летная программа. Она получает данные со всех климатических
датчиков города и рассчитывает воздушные течения. На них можно
парить, это помогает мне экономить заряд батареи «Стрекозы» – так
называется модель циклолета.
Сегодня мой путь лежал вверх, за ось и дальше. Тот, кто никогда
не поднимался в воздух на крыльях, не узнает этого удивительного
чувства, когда все тело наливается легкостью. Искусственное
тяготение, которое обеспечивало медленное вращение нашего мира,
почти не действовало у оси.
К самой оси, здоровенной бандуре из матово-серого пластика,
приближаться было опасно. Там скапливалось статическое
электричество, и чтобы не изображать из себя комара на
электрофумигаторе, нужно было держаться в двух сотнях метрах от
нее. А еще встроенные мозги стрекозы просто не дали бы мне
приблизиться. Как поговаривала моя мама: «Жаль, что нельзя
пересадить мозги из циклолета в тебя». По ее мнению, у меня их явно
меньше. Мама… Маме я верил на слово и потому на всякий случай узнал
в учебном центре. Нет, действительно, нельзя.
Тело окончательно потеряло вес, я отключил двигатели и сделал
поворот. И теперь верх стал низом, а низ – верхом. Первый раз,
когда я попробовал исполнить это маневр, то с непривычки метнул
харчи куда-то в район синих кварталов. Потом пришлось разбить пару
носов, пока народ не забыл кличку «бомбардировщик».
