Название: Жнивьё
Автор(-ы): Мэд Эссенс
Шаг первый. Отрицание.
Шаг первый. Отрицание.
Я помню, как миллионы людей по всему земному шару разговаривали вполголоса, чтобы излишне любопытные не проболтались о них соседям. Сломанный телефон, фонящее радио. Вот ты говоришь о том, что беды соседей нас не коснутся, а потом весь квартал говорит о тебе, как о разносчике скверных мыслей, что ничего лучше не придумал, как «наговаривать». Не любят их таких, наговорщиков. Во времена, когда лишнее движение в сторону воспринималось как дурной знак, а неосторожно оброненное слово могло забросить тебя в могилу, было страшно говорить вообще. Народ наш не очень хотел держать себя в руках. Всё искали оправдание своей злобе, искали причину в ком-то другом, хотя сами прекрасно знали, что ни они, ни кто-либо другой в этом не виноват.
Я помню, как бессонными ночами слушал крики и плач, которые, как мне казалось, очень громко сверлили собой стены вокруг меня. Такие пронзительные и острые, они застревали в кусках бетона и ещё долго эхом пытались пробиться дальше, вниз по высотке, но глубже моего маленького детского ума не уходили. Я запомнил это лишь потому, что в будущем очень редко слышал что-то подобное, что-то настолько же реальное и почти ощутимое, насколько невозможное. Вы могли подумать, что причиной тому стали смерти и горе. Возможно, близкие родственники потеряли ребёнка. Может быть, обманули кого-то, раздели до самой последней нитки и подло сбежали? Нет.
Радиолы у тех, что побогаче, а у простых рабочих маленькие кухонные радиоприёмники не смолкали круглыми сутками. Вот уже несколько месяцев к ряду новостные частоты трубят о том, что мир разваливается на куски. Ещё совсем недавно они смело и отчаянно били себя пяткой в грудь и заявляли о том, что нас это никогда в жизни не коснётся, что все беды обойдут стороной, а правительство уже предприняло все шаги к решению этой проблемы.
Шёл 1960-ый год, и маленького мальчика по имени Энтони, что безостановочно слушал эти радиопередачи прямо в машине, везут далеко-далеко за границу, вглубь огромного материка, чтобы хоть там ни одна напасть нас не сломила. Так говорила мне мама. Уверяла, держала мои маленькие ручки в своих, больших и тёплых, смотрела прямо в глаза и просила быть очень смелым и мужественным. А я, признаться честно, и не боялся ничего, не понимал всей суматохи и паники. А потом началось землетрясение.
Вы когда-нибудь слышали, как трещат камни? Имеете представление о том, как рвутся пласты земли? Может быть, когда-нибудь слышали о том, с каким треском падает гигантская секвойя? Всё это меркнет перед тем, какую картину нарисовало моё детское воображение. Невозможно было ехать по дороге, которая трещала по швам и расходилась от вибрации, опрокидывавшей людей на землю. Я никогда в своей жизни больше не слышал такого количества фраз «Это невозможно!». Моё маленькое тельце сидело на трясущейся словно желе земле и смотрело вдаль… На то, как падают линии электро передач. Как многотонные стальные опоры гнутся и заваливаются в сторону, обрывая толстенные кабеля. Как трясутся и хрустят деревья – всё равно какие, потому что ни одному из них не удалось устоять. Маленькая заправка, которую мы только-только проехали, потрескалась, словно пересохшая грязь под ногами – пластами, различными ромбами и квадратами, вся в сеточку. Но магнитола в машине всё также несмолкаемо твердила нам, что бояться нечего, и проблемы остального мира не смогут нас коснуться. Мне было пять лет, когда я впервые понял, что наше правительство нас обманывает.
Я никогда более не смог по-настоящему оказаться «дома». Мы жили в машине, постоянно переезжали всё дальше и дальше вглубь, подальше от побережий, подальше от скал, часами рассматривали карту, на которой мама и папа показывали мне крохотную точку среди всего разнообразия названий, синих линий рек, коричневых хребтов гор, куда больших точек столичных городов и многого другого. Я спрашивал, почему мы не поедем в большой город, на что они всегда находили причину. Мы были бедны, часто голодали, иногда воровали и бензин, и еду. Я плохо помню нашу жизнь в дороге, потому что много спал – мать говорила, что так мы быстрее путешествуем, как бы перемещаемся во времени. Но совсем не говорила, что позволить себе покормить меня чаще раза в сутки они не могли.
