Комната, в которой я сидела, больше всего напоминала пыточную.
Меня, правда, истязать пока не спешили.
Я склонила голову, прячась за завесой волос. Стараясь не
смотреть на мужчину, стоящего возле выхода из камеры. Перед глазами
лишь потемневшая от прикосновений и времени поверхность старого
деревянного стола. На ней играют блики от факелов, но даже в их
свете трудно определить, какого теперь цвета у меня волосы –
настолько они спутаны и грязны.
Мои руки изящные – с тонкими красивыми пальцами. Такие не знали
тяжёлой работы. Это видно даже сейчас, сквозь слой грязи, несмотря
на чёрную кайму под обломанными ногтями.
От одежды, каждого сантиметра кожи и волос исходит зловоние.
Я старалась дышать через раз.
- У меня для тебя хорошие новости, - наконец заговорил он
усталым голосом. – Лидия выжила. И наш ребёнок тоже.
Реакции от меня не последовало. Всё также мой взор опущен, а
руки сцеплены между собой под столом.
Лидия – это возлюбленная принца. И я пыталась убить её и их
общего нерождённого ребёнка.
Это всё, что я сумела узнать за то время, что находилась в
камере.
Я не знаю, сколько времени прошло – в моём каменном мешке не
было окон, чтобы видеть смену дня и ночи. Поначалу я старалась
следить за распорядком в темнице, но вскоре утонула в однообразном
потоке сменяющих друг друга действий. Единственное, что я могла
сказать точно – в этом мире я была уже около двух месяцев, - потому
что некоторые аспекты женской физиологии здесь такие же, какими
были у нас на Земле…
- Раз они выжили, а ты теперь лишь пустышка без магии, я не
стану тебя убивать, - в низком, чуть хриплом голосе мужчины я
уловила странное предвкушение. Беспокойство заставило меня вскинуть
голову и посмотреть на него.
Тёмные круги под глазами и болезненный вид не делали принца
менее привлекательным. Высокий и хорошо сложенный. Тёмные волосы
коротко острижены, светло-серые глаза смотрят устало. Мне всегда
нравились такие. Даже не за совокупность черт, но за уверенность и
самодостаточность, что идут с ними в комплекте. А принц не был
пустым красавчиком, это сразу видно. Поэтому было трудно осуждать
бывшую хозяйку моего нового тела за то, что вцепилась в него руками
и ногами. А, когда ей дали отворот-поворот, пошла на
преступление…
На стол передо мной с лёгким шорохом упал свиток.
- Читай, - повелел он.
- Я.., - голос мой звучал не только чуждо, но и надрывно после
долгого молчания. – Я говорила им, что не та, за кого меня
принимают. Я не знаю, как оказалась в этом мире и теле...
Хотелось, чтобы слова мои звучали более жалобно, но голос
безразлично шелестел в тишине камеры. Рыдания и мольбы иссякли в
первые дни пребывания в новом мире. Я бросалась на стены, кричала,
умоляла выпустить или хотя бы выслушать.
Но никому не было до этого дела.
Охранники молча приносили и уносили еду. Иногда окатывали ведром
с водой углубление, служившее мне туалетом, и уходили.
Наверное, я должна быть благодарна, что оказалась не в обычной
тюрьме, это я осознала почти сразу. Здесь очень тихо. Хотя я
видела, что камер в тёмном коридоре ещё много, почти все они
пустуют. Никаких приставаний со стороны моих надзирателей не было.
Кормили тоже сносно.
Но я сходила с ума. Потому что никто не хотел слышать, что я не
Генерис из дома Деррин. Бывшая фаворитка принца, не принявшая свою
«отставку»…
Удар кулака сотряс стол, а я подпрыгнула от неожиданности.
- Я бы сломал тебе шею собственными руками, - мужчину передо
мной почти трясло от бешенства. – За то, что ты сделала. И за твою
наглую ложь.
Он не кричал. Боже, лучше бы он кричал! А не цедил каждое
предложение сквозь зубы. Меня оглушило волнами чистой ненависти –
он жаждал моей крови, но что-то останавливало принца.
