– Элив! Элив!
Мой брат, запыхавшись, влетел в дом,
бледный с расширенными от ужаса глазами, будто за ним гналась целая
стая лесных чудовищ.
– Что случилось, Бран? –
Бросив полотенце, я подбежала к нему и, схватив брата за
плечи, окинула его беглым взглядом на предмет повреждений. – Ты
весь дрожишь. Что случилось?
– Там… там дарги прилетели, – едва
шевеля губами, произнёс он. – Глашатай приказал привести к нему
всех девушек с метками.
– Пресвятые небеса! – охнула мама,
услышав страшную весть.
А у меня тут же сердце ухнуло в
пятки.
– Как – прилетели? Уже? – Я
обернулась и растерянно посмотрела на маму. – Мамочка, я не
хочу!
Смахнув с лица слёзы,
мама подошла ко мне и обняла.
– Надо идти, дочка. – Её голос
дрогнул. Она посмотрела мне в глаза и качнула головой. – Надо идти.
Если мы не выйдем сейчас, глашатай всё равно придёт, и тогда
поведут силой.
Я всхлипнула, не сдержав
навернувшиеся на глаза слёзы.
– Послушай меня, Элив... – Она
обхватила моё лицо ладонями заставляя смотреть ей в глаза и пытаясь
помочь мне унять нарастающую панику. – Не плачь, послушай! Ты ещё
не достигла брачного возраста, и по закону они не имеют права
забрать тебя. Глашатай знает об этом. Все знают. Возможно, они
просто прилетели посмотреть на вас, вот и всё. – Она ободряюще
улыбнулась мне. – Они не заберут… Не посмеют.
Слова мамы немного успокоили
меня. Может, дарги действительно прилетели просто посмотреть?
Пресвятые небеса, я ещё не готова к
тому, что уготовано мне судьбой! Стать альвой для драконов страшнее
смерти.
Уже с четырнадцати лет я точно
знала, что однажды меня отдадут драконам и я никогда больше не
увижу ни своих родных, ни друзей – вообще никого. Это было страшно
осознавать. А ещё страшнее – жить и знать, что с каждым уходящим
днём у меня остаётся всё меньше времени на свободу.
С самого рождения всем девочкам
драконы ставят метки как знак принадлежности драконьей расе. Они
запечатывают в ней свою магию, и лишь тех девушек у кого она
приживается и начинает проявляться, они забирают себе.
С ужасом вспоминаю тот день,
когда моя метка стала красной, обжигая руку жгучим огнём...
***
– Мама! Мамочка-а-а!
– Что случилось, Элив?! – Мама
выскочила из дома, взволнованно глядя на меня. – Что с тобой?
Я рухнула на колени и сморщилась от
боли. Из глаз брызнули слёзы.
– Жжёт… Она так жжёт!
Я подняла руку, показывая ей свою
метку, которая всю жизнь, сколько себя помню, была чёрной и никогда
не доставляла мне неудобств. Но сейчас она вдруг вспыхнула алым
цветом, запульсировала и стала жечь нестерпимым адским огнём, будто
мою руку сунули в печку.
Мама ахнула, прикрыв рот ладошкой, и
присела рядом со мной. В уголках её глаз заблестели слёзы.
– Моя девочка, – произнесла она тихо
и растерянно. – Как же так? Я так надеялась, что тебя обойдёт
стороной.
– Что это, мама? Что со мной
происходит? Почему она жжёт?
Я уже плакала навзрыд – так
мне было больно. Мама тут же спохватилась и принесла мокрое
полотенце, обмотала им мою руку. И только тогда мне стало немного
легче. Но потом ещё два дня я провалялась в жуткой горячке. Меня
лихорадило и трясло так, что я почти всё время была в беспамятстве,
а когда ненадолго приходила в себя, то слышала чьи-то голоса.
Мама с кем-то разговаривала, она
плакала и тяжело вздыхала, держа меня за руку. А вот мужской голос
я узнала не сразу. Это был глашатай, староста нашей деревни.
– Не реви, Эйла. С ней всё хорошо
будет.
– А если нет? Она вся горит, и жар
никак не спадает. Что я уже только не делала! – всхлипывает
мама.
– Это нормально, я же говорю тебе.
Драконья магия сейчас владеет её телом, она выбрала её. Через
день-два жар спадёт, и твоя дочь станет альвой. Радуйся. Твоей
семье выпала великая честь...
