Мир Смоук, 04.10.1100 год
Пронзительный плач ребёнка разрывал голову, резал уши и заставлял дыхание сбиваться, а пульс – грохотать. Двенадцатилетний Джо сидел на корточках в углу крохотного подвала и не осмеливался подойти к маленькой сестрёнке.
С тех пор, как Джо перебрался в этот мир в вагоне товарного поезда, прошло уже два месяца, но тот всё никак их не принимал. Джо приходилось таскаться с сестрой по таким подвальчикам, выискивать лазы под разбитыми лестницами в самых отдалённых от центра и забытых переулках. Очень редко когда такие уютные местечки были свободны, хотя это уютным не назвать. Половину помещения затопило, а вторая была наполнена грязью и крысиным дерьмом.
На несколько секунд детский плач прекратился. Джо с облегчением выдохнул, осознав, что всё это время едва дышал. Но без малого двухлетняя кроха лишь набрала в грудь побольше воздуха и снова разразилась рёвом. Джо тяжело опустил голову на колени.
Сам он не ел уже два дня, и силы почти оставили его. Всё было не так плохо, когда они жили ближе к центру. Там бедным сиротам иногда перепадал кусок хлеба, а Джо мог оставить сестру у какой-нибудь добросердечной лавочницы и пойти куда-то подработать. Он не хотел воровать, не хотел делать что-то противозаконное. Он хотел выбраться из этой ямы и однажды вывести сестру в люди.
Плач не прекращался. Кэрол тоже давно ничего не ела. С тех пор, как Джо избила и выгнала на самую окраину местная шайка подростков, он опасался возвращаться. Раны на теле снова открылись и никак не заживали, а Джо не мог восстановиться после серьезной кровопотери. По крайней мере, ни одна из ран не воспалилась – считай, повезло.
Наконец-то Джо поднял голову и на корточках подполз к сидящей в деревянном ящике сестре. Увидев брата, девочка тут же притихла. Даже в темноте было заметно, как исхудало её когда-то кругленькое личико, как запали глаза с красноватыми радужками. Свои и сестрины белые волосы Джо тщательно намазывал сажей, от этого их лица всегда были в грязи. Они оба казались выбравшимися из могилы мертвецами – такие же худые, бледные и грязные.
– Тшш, – еле слышно протянул Джо и погладил сестру по голове.
Она ждала, что тот её покормит, жалобно повторяла «ням-ням», но у Джо снова ничего не было. Он сам был на грани болезни и боялся лишний раз нагружать себя. Если заболеет он, умрут они оба. Поэтому этот день до самой ночи Джо отсиживался здесь, вдали от всех, в подвале старого сгоревшего здания, где никто не услышал бы плач ребёнка. Джо не собирался выходить до завтра, но при виде измученной сестры передумал.
