Глава Первая. Арест Картюхина
Ранним летним утром, когда зеленая листва растущих рядом кленов полностью скрывала вывеску овощной базы Картюхино, собственник Игорь Александрович Картюхин вошел в холл, расслабил жаркий галстук на воротничке и нажал на хромированную кнопку лифта. За спиной послышались шаги и шорох. Картюхин неловко развернулся и увидел двоих в штатском:
– Игорь Александрович? – спросил один и, получив подтверждение, продолжил: “Мы к вам. Подполковник Локотков, пройдемте с нами.”
– Куда?! – ошарашено поглядел на обоих Картюхин.
– В комитет. У нас есть постановление на ваше задержание. Мы все поясним. Проходите…
Пока шел допрос в комитете, дома у Картюхина творилось черти что. Сотрудники базы, видевшие арест директора и как его вели через двор в машину следственного комитета, быстро разнесли весть, и к десяти утра работа встала – все обсуждали только это.
Домой к Игорю Александровичу приехали восемь человек, которые выволакивали из шкафов одежду, разбирали рабочий стол и тумбочки, снимали с кондиционеров пластиковый короб. Искали золотые слитки, деньги и драгоценности. Не найдя почти ничего, они оставили обалдевших от неожиданности жену и дочь Картюхина в ужасном состоянии.
Лиза, подавшая матери корвалол, задумчиво стирала с паркета следы подсохшей грязи, которые неприятно хрустели под ногами.
– Говорила я ему, поехали жить в Латвию. Говорила! А он мне – я белорус, я холод не люблю, у меня люди тут… Подойди, Лиза, мне совсем плохо, я задыхаюсь!
Лиза подошла к матери и села рядом с ней. Та нервно вложила свою руку в ее:
– Неси тонометр, померь пульс.
Девушка встала, кинула взгляд на тумбочку, где обычно лежал прибор, и будто заново вспомнила, что теперь все кувырком. Под белой норковой шубой, оказавшейся в пыли сдвинутого на бок шкафа, она увидела изгиб серой трубки, и взяла тонометр.
– Да, подними ты ее, видишь же, что не могу, а топчешь! Сколько деньжищ стоила… Ох, что будет! Что теперь будет?! – Лизавета Андреевна закрыла глаза и жертвенно вытянула вперед безжизненную руку. Зашумела машинка.
– Мама, пульс семьдесят шесть, все хорошо, – сказала Лиза, пока мать шипела в ответ на дискомфорт сдавливания руки.
Елизавета Андреевна, мать Лизы, выбрала имя девочке не случайно, не по романтическому порыву и не в ответ на уговоры заботливого мужа назвать девочку именем любимой женщины. Она всерьез считала, что имя приносит удачу, а в случае с Лизой – удачу женскую, и потому настояла на том, чтобы в доме были две Лизы – она и дочь.
Когда – то давно, еще в студенческие времена их с Картюхиным юности, случилась у них история. На одной из веселых рождественских вечеринок в доме культуры играли в слова, где парню надо было вытянуть из шапки имя вслепую. К имени нужно было быстро подобрать за 10 секунд 5 созвучных слов, и после этого парень мог поцеловать девушку. Если отказывала – девушка вытягивала мужские имена, а если не успел – то имя девушки снова оказывалось в общей шапке, а парень выбывал из игры.
Игорь Картюхин, тогда красивый белокурый студент, приезжавший на лекции на белой отцовской волге с водителем, был самым заветным женихом университета. Пока играли другие, Лиза молилась, чтобы она не выпала какому – нибудь захудалому прыщавому сокурснику из общежития.
Как дошла очередь до Картюхина, он весело вскочил, откинул от розового лица вихреватые пряди и сунул руку в шапку чуть не по локоть. Радостно развернув бумажку, он гаркнул – “Лиза! – и сразу залпом: антреприза, киса, каприза, экспертиза, сизо…”
И хотя Лиз в комнате было две, но конкретно Васильева Лиза, которая потом и стала женой Картюхина, вскочила с места, подошла к оптимистичному студенту и жарко поцеловала его в раскрытые розовые губы с моложавым пушком над губой, не стесняясь никого и ничего.
