Говорят, под Новый год…
Елки, мишура, салаты, веселье и
волшебство, которое традиционно витает в воздухе. Гирлянды,
мелькающие разноцветьем, и вера в счастье.
В тридцать четыре отношение к Новому
году совершенно другое. Обычно все ждут праздника, готовятся
встречать его в кругу семьи — для меня же этот год отмечен
множеством побед в рабочей сфере, выгодными контрактами и солидной
суммой на личном счете в банке. А праздник — своеобразная точка, с
которой начнется новый этап жизни. Дед наконец-то убедился в моей
состоятельности и готов отдать бразды правления компанией,
отправившись на пенсию.
Фактически он уже давно ничего не
решает — последние пять лет я исполняю обязанности генерального
директора, а теперь стану руководителем уже официально, без глупой
приставки «и.о.». О своем намерении он решил сообщить на семейном
ужине прямо в Новый год, так что праздника я жду с особенным
энтузиазмом. Будто снова вернулся в детство, только подарки куда
серьезнее.
Закончив с делами, которые даже
тридцать первого умудрились образоваться, вешаю на заднем сиденье
чистый костюм и сажусь за руль. Уже пора открывать шампанское и
провожать старый год, а я все бегаю как белка в колесе. Рука так и
тянется к телефону, и я в сотый раз за день сдерживаюсь, чтобы не
набрать номер помощницы, которую сам же отправил в отпуск, оставив
себя в праздники без рук. Нужно запланировать вечеринку по поводу
моего назначения, а лучше Ксении с этим не справится никто. За те
три года, что она работает на меня, я ни разу не пожалел о решении
нанять именно эту девушку вопреки принципам. До этого целый год я
работал с личным ассистентом-мужчиной и не собирался принимать в
штат женщину, которая непременно подумает о служебном романе с
боссом.
Но Ксения удивила. За все это время
она ни разу не дала даже намека на то, что между нами что-то
возможно. По долгу службы мы очень много времени проводили вместе,
а иногда она и вовсе выполняла личные поручения: заказывала цветы и
подарки для моих девушек и бронировала столики в ресторанах к
свиданиям. Словом, я нашел идеального сотрудника, поэтому во время
ее отпуска чувствовал себя калекой.
Родительский дом встречает меня
пафосом — здесь всегда царит роскошь, словно мы не бизнесмены, а
аристократы, почитающие традиции. Поэтому в восемнадцать я сбежал
за границу на учебу, а, когда вернулся, жить в особняке отказался,
выбрав квартиру в центре города. И еще ни разу не пожалел. Младший
брат, к слову, сделал так же, а сестра в восемнадцать вышла замуж
под давлением деда.
В нашей семье он принимает важные
решения, поэтому Оля и не подумала его ослушаться. Но в ее жизни
все сложилось хорошо: муж ее на руках носит и боготворит, а она
рисует картины и воспитывает детей. Это мы с Яриком неблагодарные
внуки, которые отказываются заводить семьи и плодить потомство.
Усмехаюсь, и едкое самодовольство
граничит с легкой горечью на языке. Когда у тебя в сутки
восемнадцать часов уходит на работу, не успеваешь не то что о
личной жизни подумать, но иногда и поспать. Да и подходящих
кандидатур вокруг крайне мало: либо меркантильные, либо
благочестивые девицы, ожидающие, когда влиятельный отец найдет им
такого же толстосума-муженька.
Захожу в дом в начале десятого.
Здесь, как обычно, собралось все семейство и самые близкие друзья.
Старшее поколение общается в гостиной, дети играют возле елки, а
брат и сестра в компании дальних родственников разговаривают за
праздничным столом и цедят коллекционное вино.
— Мир, ты как всегда! — смеется Яр,
увидев меня, и встает. Здороваюсь со всеми, обмениваюсь
любезностями и пытаюсь улучить время для разговора с дедом, но
вместо этого попадаю в плен к мелкотне и вожусь с ними до половины
одиннадцатого, забыв о костюме, болтающемся на вешалке в
машине.
