Снежная
– Юлия Романовна, вас ожидает клиент, – ошеломила меня
секретарша генерального директора, да так, что я чуть не
споткнулась на ровном месте и не разлила на себя стаканчик с
зелёным чаем, который прихватила с обеда.
– Какой клиент, Ира? – начала раздражаться, смотря на часы. –
Сейчас половина третьего. У меня на четыре только ближайшая запись,
и ту, возможно, ты опять будешь переносить. Мельниковы уже дважды
отменяли встречу, если это произойдёт в третий раз, я уже не
возьмусь за их развод. Пусть Владленович сам их мирит.
– Ну… – она замялась, как всегда, в такие моменты, начиная
наглаживать свой беременный живот.
«Баранки гну!» – хотелось ответить и грубее, но Ирочка у нас
личность неприкосновенная и скоро уходит в декрет от нашего
относительно молодого генерального директора Бестужева Рената
Владленовича.
– Что?
– Там важный клиент и близкий друг Ренати…Рената Владленовича, –
исправилась она, как будто когда-либо соблюдала наедине
субординацию со своим шефом. – Он пообещал, что за его развод
возьмётся лучший юрист, а лучше вас никого нет.
Глубоко вздохнув, я медленно и шумно выдохнула воздух. Сама ли
Ирочка додумалась включить режим умасливания злой Снежной
откровенным подхалимажем, или Ренатик надоумил, бросив
свою беременную невесту животом на амбразуру, но выкручиваться в
итоге мне.
– Что за клиент? – сдалась я, забирая протянутую папку с делом,
и даже не открывая её, зажала подмышкой.
– Крупный бизнесмен, настоящий красавец, – мечтательно вздохнула
Ирочка. Ну да, зачем нам запоминать такие мелочи, как имена, когда
«красивый» и «богатый» сошлись в одном предложении. – Я слышала,
как он говорил Ренатику, ой… – она покосилась на меня испуганно, а
я только глаза закатила.
Можно подумать никто не в курсе, какие у них с генеральным
отношения, а всё шифруются. Одну коляску тоже будут толкать,
называя друг друга по имени-отчеству?
– Я никому не скажу, – имела ввиду сразу и её оговорку, и
неприкрытую заинтересованность клиентом, и то, что Ирочка в
очередной раз подслушивала беседы босса. – Дальше.
– Вроде как хочет оставить её без ничего, потому что… – Ирочка
огляделась, не подслушивает ли нас кто-то ещё, – думает, что
ребёнок не от него!
– Ещё и с детьми, – едва не выругалась вслух. – Приплыли!
Уже, исходя из того, что я узнала, можно сделать вывод: этот
развод лёгким не будет. По крайней мере для меня, потому что сама,
будучи матерью одиночной, терпеть ненавидела мужланов, которые
желали оставить своего ребёнка без копейки, а его мать выгнать в
мир пинком под зад, отняв последнее. А таких уникумов в нашей
стране, увы, было немало.
Подобные дела я старалась обходить десятой дорогой, потому что
знала, не смогу полностью отключить эмоции и сделать то, что от
меня хотят.
Но если Владлен Игнатьевич, царство ему небесное, относился с
пониманием и не давал мне такие дела, то его сын, вступив в права
наследования и заняв его место, ездил на мне, пользуясь своим
начальственным положением и моим безвыходным заодно.
А может и мстил за то, что я не позволила подкатывать свои
причиндалы под мою юбку и чётко обозначила границы наших отношений:
исключительно рабочие. Я, конечно, с радостью бы ушла, но пока не
могла громко хлопнуть дверью, потому что в трудовом договоре четко
было прописано, что работать в этой компании мне еще целый год.
Порой гордость и совесть нужно уметь прятать глубоко глубоко, если
хочешь выжить в большом мире и дать единственной дочери самое
лучшее.
– Долго ждёт? – мрачно поинтересовалась я, уже зная, что
скандала в конце дня с Ренатиком не избежать.
– Минут пятнадцать, – Ирочка наглаживала живот так, словно она
индийский божок, и, если его триста раз потереть, то исполнится
любое желание.
