Ко всем человеческим страстям отец Анатолий имел одинаковое
влечение, которое можно было назвать чрезмерным. Он любил выпить,
но именно любил. Относился к этому процессу с настоящим
эстетическим пиететом. Красивый стол к рюмке водки, коньяка или
виски обязательно должен быть, иначе и не стоило затевать пьянку.
Как ему самому казалось, именно сочетание еды и крепкого алкоголя,
слабый он не уважал совсем, провоцировало его, и даже вдохновляло,
как красивая особа поэта.
Чревоугодие было его второй страстью и неотъемлемой частью
первой. За плохой стол отец Анатолий не садился, постная пища не
возбуждала его аппетит, но с его доходами, он мог позволить себе
любые деликатесы. Из-за потакания второй страсти, отец Анатолий
ежегодно прибавлял килограмм по пять, и в настоящее время его вес
перевалил за центнер. На пожертвования от прихожан он обзавелся
большим автомобилем, но перейдя стокиллограмовый рубеж, отец
Анатолий снова начал ходить пешком. Ему хотелось поддерживать себя
в форме, чтобы хватало мужских сил на еще одну страсть: отец
Анатолий охоч был до женщин. Терпение он имел, и не влачился за
женским полом по постам и праздникам уважаемых им святых. Во время
литургий, воскресных молитв и даже отпеваний, он умудрялся
выглядывать в толпе прихожан смазливое личико и кадрить его одним
только плутовским взглядом. Слава бежала впереди отца Анатолия.
Многие, местные одинокие и просто любящие процесс, дамы приходили в
церковь, чтобы привлечь отца Анатолия. По окончании всех служб,
отец Анатолий находил в ящике для пожертвований адреса ждущих его
сластолюбиц и бодрой походкой покидал церковь, чтобы получить
воздаяние за труды свои.
Отцу Анатолию было ближе к сорока. На путь служения Церкви он
встал в довольно молодом возрасте. Духовные терзания после
совершенных им неблаговидных поступков не давали жить. Тогда он
начал молиться и почувствовал, как терзания куда-то бесследно
деваются. Рассказывая о них богу, он будто очищался, сбрасывал себя
на ноль. Тогда ему пришла в голову совсем интересная мысль, а что
если, он устроится к богу на работу? Тогда своим служением он
сможет не просто очищать себя, но и набирать запас, который можно
будить спустить весело и разом.
Все было прекрасно до последнего времени и это абсолютно
устраивало отца Анатолия, пока не началась какая-то чертовщина.
Именно чертовщина, мимолетная, ускользающая, призрачная. То что-то
черное мелькнет в боковом зрении, то шорохи начнут раздаваться по
церкви, то засмеется в ночи далеким сатанинским смехом, то пол
качнется под ногами, то среди ночи померещится призрак в окне. Отец
Анатолий обратился в поликлинику, проверить голову, сосуды и все,
что может повлиять на галлюцинации. Врач ничего подозрительного не
нашел, для верности выписал лекарств и заставил пропить. Это не
помогло. Черти подбирались все ближе.
Тогда отец Анатолий решил, что с грехами надо заканчивать.
Как-никак он лицо, приближенное к богу, и если ему вскоре суждено
закончить земной путь, то предстать пред очи апостола Петра он
хотел с положительной характеристикой. Отец Анатолий бросил пить,
из еды ел только кутью, запивая ее освященной водой, на женщин не
смотрел совсем. И ждал улучшения. Но темнота сгущалась вокруг него.
Черные тени прятались за спину, выглядывали через окна, шуршали в
простенках. В конце недели батюшке стало совсем невмоготу терпеть и
по окончании служб он выпил бутылку водки, занюхав ее свечными
огарками.
Пробуждение было тяжелым, не только из-за сильного похмелья. В
руках у отца Анатолия был крест, грубо вырезанный из церковной
мебели. К одному из ответвлений креста скотчем был примотан нож.
Батюшка совсем не помнил, откуда у него в руках оказалось это
опасное изделие. Выходило, что сделал его он сам. Покалеченные
ресурсы лежали рядом. Отцу Анатолию стало страшно, по-настоящему,
суеверно и до холода в стопах. Знать прогневил он бога, знать видел
он дела его и позволил Сатане открыть окошко в мир, чтобы истязать
неумного раба своего. Отец Анатолий разрыдался. Слезы потекли по
его щекам и бороде, превратив ее в козий хвост.
