Если бы можно было повернуть время вспять, чтобы вновь стать маленькой девочкой…
Зина думала об этом всякий раз, когда её накрывала депрессия. Хроническая депрессия, сезонно обострявшаяся, вязкая и муторная, смесь тошноты и гриппозных ломок.
Сейчас её ломало, потому что ситуация требовала развития, но привязанность к прежнему образу жизни мешала переменам. «Сиди в своём болоте, смирись, не квакай, – нашёптывал внутренний голос. – Неужели ты вправду веришь, что кто-то вытащит тебя отсюда? Тоже мне, Царевна-лягушка».
Зина возражала голосу: «Моё время заканчивается. Впереди – постылое одиночество, разбавляемое всплесками агонизирующей, но не умирающей любви. Поэтому рывок необходим и оправдан».
Она уходила от мужчины, которого любила, к мужчине, которого любила. Простая задачка, без единого неизвестного. Если бы ещё в жизни всё было так понятно, как в арифметике.
Зина припарковала машину напротив высотного дома-монстра, состоявшего из бетонных ячеек и огромных окон. Зажатое между трёхэтажным домиком в стиле модерн и четырёхэтажным зданием Екатерининской эпохи, офисное сооружение смотрелось исключительно уродливо.
«Какое убожество, – подумала Зина, – особенно этот козырёк над входом».
Она вошла внутрь. Щёлкнула магнитная карта, пропуская Зину через турникет. Миновав огромный холл, она поднялась на лифте на пятый этаж, бесшумно прошла по ковровому покрытию коридора и распахнула дверь в кабинет шефа.
Валера был у себя, угрюмо слонялся из угла в угол. При появлении Зины он остановился и распрямил плечи, сверля её взглядом, в котором читалось ещё что-то, кроме вопроса. Но что это, она не могла понять.
Несколько секунд молчали и смотрели друг на друга. Шеф не выдержал первым.
– Могла бы постучать, – буркнул он. – Вдруг я не один…
– Я увольняюсь, – просто сказала Зина, проигнорировав вызов и отбросив всё отрепетированное бессонной ночью.
Валера вопросительно поднял бровь, потом открыл рот, но ничего не сказал – только махнул рукой. Подобный жест мог означать как «не говори ерунды», так и «скатертью дорога».
«Это беспомощность», – вдруг догадалась Зина. Куда девались его обычная сила и самоуверенность? Валера выглядел слабым и растерянным.
Наконец, пожав плечами, он отвернулся от Зины и стал рыться в ящике стола в поисках сигарет. Нашёл, достал сигарету, сунул в рот. Курить в здании запрещалось, пожарная сигнализация срабатывала молниеносно, и Валера всегда вспоминал об этом перед тем, как прикурить.
Он печально пощёлкал зажигалкой и бросил её на стол.
– Ну а что дальше? – спросил Валера, жуя сигарету. – Какие у тебя планы?
– Покончить со всем этим, – ответила она честно. – А там видно будет.
Они снова посмотрели друг на друга. Зина подумала: с сигаретой, свисающей изо рта, у шефа довольно нелепый вид. Она даже улыбнулась, хотя было невесело. Он тоже изобразил улыбку. Сигарета выпала, и Валера неуклюже наступил на неё ботинком.
– А у тебя получится? – поинтересовался он.
Зина пожала плечами.
– Я попытаюсь, – проговорила она. – Ну, пока.
Телефон в сумке загудел. Даже не достав его, не взглянув на дисплей, Зина уже знала, что звонит Миша. Она сочла благоразумным не отвечать. Валера уставился на сумку Зины так, будто в ней копошилась гремучая змея.
– Тебя ждут? – спросил он напрямик.
– Тебя это уже не касается.
– Так ответь ему, – выкрикнул он, – что за манера не отвечать на звонки!
Она повернулась и пошла к двери, лопатками чувствуя взгляд. Сегодня он, конечно, напьётся, а уже завтра будет вести себя как ни в чём не бывало. На выходные уедет в загородный дом со своей женой. Словно её, Зины, никогда в его жизни не было.
