Сегодня хороший день. Мама пришла за мной в садик сразу
после обеда и не придётся спать в тихий час. Пока Галина Петровна,
наша воспиталка, жалуется мамочке на моё поведение, быстро
собираюсь. В раздевалку заглядывает Юрасик, показываю ему язык,
корчу рожи. Этот ябеда направляется к нам, но Галина Петровна
строго говорит:
— Юра, иди в группу, — и уже маме: — Надеюсь, вы примете
меры?
Зря надеется, мама меня любит и верит больше, чем ей. И
часто смеётся над моими проделками. И никогда не наказывает. Мы
говорим воспиталке: «До свидания», и выходим из садика. А на улице
дождик. Останавливаемся на крыльце под козырьком. Неожиданно сверху
сыплется град. Маленькие градинки отскакивают от асфальта и снова
падают, стучат по козырьку. Немного страшно, мама обнимает меня и
спрашивает:
— Подождём, пока кончится или доставать зонтик?
— Доставай, — желание пройти с зонтиком под градом сильнее
моего страха. Мама раскрывает зелёный зонтик, и мы смело шагаем из
под козырька на ступеньки. Ударив несколько раз по зонтику, град и
дождь заканчиваются.
— Вот, видишь, град нас испугался, — мама смеётся, и я
тоже.
Идти до дома не далеко, мы перепрыгиваем лужи, держась за
руки, и кричим: «Дождик, дождик, пуще, будет травка гуще!». Заходим
в подъезд.
— Давай наперегонки! — Мама бежит по лестнице вверх,
Обгоняю. Я всегда обгоняю, хотя мама перепрыгивает через ступеньку,
а я так ещё не могу. Разуваемся и в ванной отмываем ноги, вернее,
сначала мама моет мои ноги, а потом свои, а потом нашу обувь. Сижу
на стиральной машинке. По очереди рассказываем
«Мойдодыра».
— Моем, моем трубочиста, чисто-чисто, чисто-чисто.
— Будет, будет трубочист чист, чист, чист, чист.
Потом мама несёт меня в комнату и усаживает на диван.
Вручает букварь, раскрывая на букве «М», сама берёт шкатулку и
начинает нанизывать на толстую нитку бусинки. У мамы новое платье,
и она из двух разных бус делает одни. Белая бусинка, красная
бусинка, снова белая, ещё красная. У мамы ловкие пальцы. Наблюдать
за ними намного интересней, чем учить слоги и слова. Быстро она
справилась. Надевает на шею и весело говорит:
— Представляешь, тридцать бусинок. Мне двадцать пять лет,
тебе пять, а если сложить, получится ровно тридцать! Значит, бусы
волшебные. Да ты почти спишь над книгой. Давай поиграем?
— В прятки, только ты не подглядывай! — конечно, играть
лучше, тем более местечко уже присмотрено, мама не найдёт.
— Я никогда не подглядываю, — мама возмущается, но глаза
смеются. Она отворачивается и закрывает лицо ладонями. — Я считаю
до пяти, не могу до десяти. Раз, два, три, четыре, пять…
Соскакиваю с дивана и крадусь к шкафу. Только бы дверка не
скрипнула. Получилось забраться бесшумно. Теперь можно посмотреть в
щель, как мама будет искать. Это так забавно. Мама отнимает руки от
лица и первым делом заглядывает под диван. А под диваном никто не
поместится, даже у меня не получается туда протиснуться. Ой, в
комнату входят два дядьки. Мы, наверное, дверь не закрыли. Один,
высокий, светловолосый, с усами говорит:
— Что, шалава, соскочить захотела? Думала, спряталась? Тебе
же говорили: из под земли достанем. Шесть лет прошло, но
нашли.
Мама пятится, усатый толкает её. Мама подает на диван. Она
цепляется за что-то бусами, нитка рвётся, и бусинки стучат по полу,
как градины. Белая, красная, белая, красная. Красная, красная,
красная. Почему-то бусинки уже не отскакивают, а разливаются
лужицей около дивана.
Второй дядька, толстый и лысый, буркает:
— Ты зачем сразу замочил? Нужно было сначала это самое,
оприходовать. Ладно, позырим, может, в шмотках «капуста»
есть.
Он делает шаг в сторону шкафа. Ещё шаг. Я отодвигаюсь в
самый угол и закрываю глаза, что-то падает сверху, наверное, мамино
пальто. Пол скрипит около шкафа. Говорю про себя: «Я в домике, в
домике, в домике».
