Карина Зарипова
— Карин, не ходи туда, — я вышла из туалета в ресторане, стряхивая с рук воду; кто-то уже успел потратить все бумажные полотенца в полотенцедержателе. — Серьезно… не надо.
— Почему? — я удивилась. Моя теперь уже бывшая однокурсница, Светка, перехватила меня за руку, затрясла головой так, что в ушах аж сережки закачались.
— Просто не надо.
Я лишь пожала плечами. Светка, наверное, уже выпила, иначе с чего бы ей так странно себя вести? Тут уже все подвыпили, кроме меня, но я просто не любила вкус алкоголя. Алекс обещал мне, что ещё немного, и мы пойдем гулять, смотреть развод мостов и рассвет, и я не могла дождаться, когда же наконец этот момент придёт.
Но Алекса не оказалось за нашим столиком. Я непонимающе нахмурилась: пошел поговорить с друзьями? Или что?
А потом я увидела их. Его и Галку. На танцполе, где покачивались под медляк наши одногруппники, уже подвыпившие. И казалось бы, ну пригласил мою подругу на танец, что такого… но сердце ёкнуло в дурном предчувствии.
Которое вновь меня не обмануло.
Будто в замедленной съемке я наблюдала, как Галка потянула Алекса — моего Лешку — к тяжелым портьерам, украшающим ресторан. Как обвила руками его шею. Как потянулась к его губам, и как он ответил на её поцелуй.
Следующее, что я помнила — я пролетела через танцпол, ведомая болью, пронзившей мою душу; взгляд мне застилали слезы — и я дала Алексу хорошую такую пощечину.
— Ты с ума сошла?! — завизжала Галка, отскакивая от него. — Совсем дура, что ли?!
Слова застряли у меня на губах, оставшись невысказанными. Колючий, как ёж, комок застрял у меня в горле. Ладонь горела от удара. Ноги же, наоборот, заледенели.
Алекс просто смотрел на меня и ничего не говорил. Ни «ты всё не так поняла», ничего… он даже не пытался сделать вид, что Галка сама на него накинулась. Только шагнул ко мне ближе.
— Карин…
— Не подходи! — я выставила вперед ладони. — Оба ко мне не подходите!
Музыка продолжала литься из колонок, будто ничего не произошло. Большинство ребят из универа, собравшихся на вечеринку, даже не заметили, что случилось что-то, из ряда вон, и только танцевавшие рядом остановились. Я дрожала, у меня сводило желудок от тошноты; меня тошнило от них обоих, от себя, от непонимания, чем же я это всё заслужила? Почему именно сегодня? Почему он просто со мной не расстался? Почему?..
— Чокнутая, — фыркнула Галка. — Алекс, ты как?
Алекс отодвинул её в сторону, снова шагнул ко мне, будто к дикому животному.
— Карин, послушай…
Но я ничего не хотела слышать. Я хотела домой. К бабуле. Обнять её. Уткнуться носом в знакомую юбку и расплакаться, потому что, когда нам больно, мы всегда возвращаемся к тем, кто нас поймет и не осудит.
Я попятилась.
— Не подходи. Я не хочу с тобой говорить. И не хочу тебя видеть.
А потом я развернулась и побежала, не чуя под собой ног. Побежала из этого чертова ресторана, от Алекса, от Галки, от предательства, что так сильно ранило мне сердце.
Карина
Серый пушистый кот, огромный, как собака какой-нибудь не сильно большой породы, крутился у дверей черного входа нашей кофейни уже второй час. У меня сердце разрывалось, как я хотела его впустить; он мяукал и просился на руки, но я знала — пока управляющая нас инспектирует, я не могу впустить в помещение бесхозное животное. Вот блин, скорее бы она ушла!
Кот выглядел голодным и несчастным, жалобно мяукал и терся о мои ноги каждый раз, когда я выходила выбросить пакет с мусором или просто подышать воздухом.
— Не могу пока тебя впустить, — я присела на корточки и почесала его за ухом. Кот переминался с лапки на лапку. Предновогодний декабрь выдался в Петербурге скорее дождливым и капризным, чем снежным, и даже сегодня, тридцатого числа, снега так и не выпало. Но котейка всё равно мерз. — Сейчас, управляющая свалит…
