Осень. Самое любимое для меня время года. Вот именно этот
недолгий период, когда всё вокруг начинает гореть золотом. Даже
холодные дожди не могут испортить это чудо. Настроение было
отличным, для полного счастья мне не хватало только зайти в
небольшое кафе с огромными окнами на дорогу и парк, что начинался
сразу за ней.
Помимо того, что здесь кофе не варили, а томили на песке, на
огромных жаровнях, тут ещё был потрясающий кондитерский отдел.
Порой мне казалась, что я просто не смогу отойти от витрины с
тортиками и пирожными. Для меня, законченной сладкоежки, это был
тот соблазн, с которым я и не собиралась бороться! Вот ещё
глупости!
- Попробуйте "брусничный". Вы не смотрите, что он с виду обычный,
поверьте, он очень вкусный! - подсказала мне девушка-продавец с
именем "Кира" на бейдже. Забавно.
- Ну, что же, доверяюсь тёзке! - улыбнулась я, принимая двойную
порцию кофе на молоке и тарелочку с лакомством.
Здесь, в отличие от многих заведений, мебель была деревянной. И
слава владельцу, никакой одноразовой посуды!
Сделав первый глоток, я прикрыла глаза, наслаждаясь мягкой
горечью напитка. Мне совсем немного оставалось дойти до дома, но я
всё-таки решила посидеть здесь, за столиком у окна. Недавно
прошедший дождик словно добавил глянца листве, смывая пыль и делая
краски свежее и ярче.
В отличие от очень многих городов, здесь парк был очень старым,
но его не опиливали, безжалостно кромсая крону, а холили и
ухаживали за ним. Деревья в этом парке были мощными, с крепкими
стволами и раскидистыми кронами, дорожки были рассчитаны именно на
прогулки, лавочки-диванчики стояли вдоль дорожек очень часто. Как и
фонари, напоминавшие иллюстрации к стихам и романам Пушкина. Я
наслаждалась тем, что видела, и уже безумно хотела увидеть этот
парк весной. Я недавно переехала в этот город, и ещё совсем его не
знала, хоть и бывала здесь наездами достаточно часто за последние
три года. Но это кафе рядом с домом и этот парк однозначно стали
любимыми местами.
Тринадцать лет назад, когда родители погибли в автокатастрофе
из-за пьяного водителя, врезавшейся в них машины, мне было всего
двенадцать лет. Но ужас потери для меня скрасили мои бабушки. Мама
моего отца, переехала в квартиру бабушки по маминой линии, а свой
домик в деревне и большой сад продала. Сумму, вырученную от
продажи, перевели в валюту и положили на счёт на мое имя,
воспользоваться которым я могла только после двадцати лет. Как
сказала тогда бабушка Зина:
- Если уж воспитаем дуру, то к двадцати годам это точно станет
ясно!
Квартиру моих родителей сдавали в аренду, а жили у бабушки Ани.
Плата за аренду, мое пособие и две пенсии, позволяли нам троим жить
хоть и без излишеств, но достойно. Да и я, честно говоря, была
равнодушна к престижности вещей. В гонках за последними моделями
телефонов и всем прочим никогда не участвовала. Моей слабостью были
книги и цифры.
Так уж сложилось, что одна бабушка всю жизнь проработала в
библиотеке, а вторая была главбухом на кирпичном заводе, одном из
самых крупных предприятий нашего городка. Поэтому бухгалтерские
проводки, реестры, балансовые и забалансовые счета окружали меня с
самого детства. Даже пока папа с мамой были живы, они вечно
разъезжали по служебным командировкам, так как оба были инженерами
оборудования для нефтедобычи. А я кочевала от одной бабушки к
другой. Поэтому ничего удивительного в том, что по окончанию школы,
я поступила в универ в соседний город, на экономический
факультет.
Жить пришлось в общежитии, причем одном на два учебных
заведения. Наш универ и медицинский институт. Объединяли их
когда-то временно, но так и оставили. Поэтому заселилась я в
комнату, больше напоминающую узкий пенал. Но имеющую одно очень
важное отличие от всех остальных комнат. На третьем этаже
общежития, располагалось жилье для преподавателей, которое было
двухкомнатным и с удобствами не на этаже, а индивидуальными. Из-за
прокладки коммуникаций, все торцевые комнаты на остальных этажах,
были меньше по площади, но имели свою личную санитарную
комнату.
