Защитим то, что вам дорого… любой ценой. Там, где кончается свет, начинается «Рубекс».
Реклама Страхового дома «Рубекс»
1
Неумолимое тикание настенных часов Тимофеева раздражало. Старомодные узорчатые стрелки двигались немыслимо громко, били точно по нервам. Хотелось рвануть к стене, расколоть стекло и разломать часовой механизм, лишь бы избавиться от этого звука. Тимофеев даже сделал шаг, но одумался. Время утекало без толку, а разбитые часы его не вернут.
– Боюсь, ничем не смогу помочь, – сотрудник краевого архива отодвинул клавиатуру от себя, как пустую тарелку в ресторане. – В базе нет ничего похожего. Железнодорожный переулок вам не подходит. Улица Жигура тоже, хотя звучит очень похоже. На всякий случай проверил похожие буквы, но во всех строчках пустота. Уверены, что правильно назвали место?
Всколоченные засаленные волосы сотрудника выглядели как насмешка. Он за собой-то следить толком не научился – куда уж работать с базами данных? Наверняка попал в архив по распределению из сомнительного института, вот и дорабатывает вполсилы.
– Уверен. Я ищу переулок Жялвей. И я знаю, что он находится в этом городе.
Тимофеев с трудом удержался, чтобы не повысить голос. С наморщенными лбами, поднятыми бровями и пустотой в глазах он сталкивался за последнюю неделю слишком часто. Так часто, что научился предсказывать поведение собеседников. Вот сейчас этот пустоголовый в пиджаке начнет переспрашивать и разводить руками. Еще и отговорки придумает, лишь бы не работать.
– Да вы не так записали, наверное, – сотрудник провел рукой по всколоченным волосам. – Помните школьное правило про «жи» и «щи»? Пишем их через «и». Может, у вас примерно то же самое. Вот вы записали «Жялвей» через «я». А вдруг там «а» или вообще – «у»?
Надо же, как неожиданно. Другие предлагали поискать «Шалфей» и «Желтый». Как будто во Владивостоке есть улицы с такими названиями.
– Вы меня русскому языку не учите, – процедил Тимофеев. – Я сам готов любого научить. Поколение егэшников недоделанное.
– Давайте без оскорблений!
– Давайте вы поищете в другой базе?
Сотрудник архива покосился на часы и нервно защелкал мышкой. К клавиатуре даже не притронулся, хотя как у него получалось искать переулок без ввода букв Тимофеев не понимал. Так и подмывало перегнуться через стойку и повернуть монитор экраном к себе, торжествующе обличив сотрудника в притворстве.
– Что это за слово вообще? Никогда не слышал. Жялвей… Нерусская фамилия, что ли? Улицы частенько называют в честь известных людей или мест. Вот я, например, живу на улице Башидзе. Это участник гражданской войны, между прочим! А кто такой Жялвей?
Тимофеев неожиданно для себя осознал, что и в самом деле не знает. В поисках таинственного переулка он объездил весь Владивосток, выжал соки из половины госслужащих, подключил старые связи, но в словарь заглянуть не догадался. Чутье подсказывало, что обычный словарь не подойдет. «Жялвей» звучало как «Шалфей» в устах парализованной старухи. Или как помесь жука с иудейским «ой-вей». Фамилия? Вряд ли. И на географическую точку ничуть не похоже. Тимофеев был уверен, что истинный смысл слова не был связан с травами, насекомыми или еврейской досадой. Человек, давший название переулку, явно обладал незаурядным интеллектом. Или своеобразным чувством юмора.
– Было ведь что-то до переулка? – догадался Тимофеев. – Площадь, сквер или овраг. В дореволюционное время как только их не называли! Значит, искать надо не переулок, а…
– Да это пранк, понимаете? – прервал его сотрудник. – Розыгрыш. У нас приходил один, который искал дом Пушкина на улице Колотушкина. Ну не бред ли? Оказалось, его друзья обманули. Качественно так, с картой и письмом о затерянном кладе.
