Старая облупившаяся шестёрка с битыми фарами остановилась у
кромки обрыва. Водитель, ещё полчаса назад пьяный до чёртиков,
сейчас смотрел во тьму крымской ночи неожиданно осмысленно. Он
нервно закурил и покинул салон лишь тогда, когда сгоревшая до
фильтра сигарета начала жечь губы. Голова его кружилась, напоминая
о прошедшей пьянке, но это ничуть не препятствовало его
намерению.
Медленно подойдя к багажнику, мужчина привычно ударил по крышке.
Та со скрипом поднялась, открывая недра машинного нутра. Мужчина
засучил рукава засаленной и потной кофты и принялся вытаскивать
свёрнутый в рулон ковёр. Для надёжности узорчатая ткань ещё
советского производства, местами подпаленная сигаретами и
обмоченная дешёвым пивом, была криво замотана изолентой.
Наконец, справившись со свёртком, мужчина поволок его к обрыву.
Закончив свой путь, он остановился и стоял так ещё минут пять —
ловил морской ветерок, что гулял и вокруг, и в его голове. Его
собственное дыхание казалось ему слишком громким, как и пульс.
Отдышка, будь она неладна.
Свёрток на земле зашевелился, застонал. Мужчина дёрнулся, в
испуге пнул его, а после больше не мешкал — ещё два удара, и
свёрток провалился в бездонную тьму обрыва.
Живая.
Она была живая.
Но уже поздно сокрушаться на этот счёт: что сделано — то
сделано. Он не жалеет, давно пора было.
Сплюнув вязкую горькую слюну, что разъедала рот, он воровато
осмотрелся. Темно. Видно только тусклый фонарь у въезда в ближайший
кооператив да фары проезжающих вдалеке машин.
Глянув с обрыва вниз, он, кажется, попытался что-то разглядеть,
но вскоре вернулся к своей шестёрке, хлопнул крышкой багажника и
забрался в салон.
Его трясущиеся руки сжали руль.
— Что сделано — то сделано, — проговорил он и завёл
мотор. Тусклые фары осветили пыльное бездорожье и прожжённую
летним солнцем траву.
Аллодарк
Подпространство
— Сэр, — мой секретарь без стука отворил дверь. В раздражении
поднял на него глаза, готовый отчитывать, но паника на его лице
заставила попридержать пыл. Ну и что опять случилось? — Простите,
сэр, но у нас ЧП.
— И? Без меня не справятся? Скажи Эверетту, пусть
разбирается.
— Магистр Эверетт послал меня за вами… — Эйд, никто не называет
этого шклявого типа полным именем, покраснел и напряг губы. От
нетерпения его буквально потряхивало. — Ну… Эм-м… Вы, возможно, не
заметили, но у нас прорыв…
— И кто на этот раз? Твари? — поморщился. За тридцать лет
ректорства так и не привык к постоянному контролю магического фона.
Стыд мне и позор.
— Мы не смотрели…
— Ну и что вы мнётесь? Посмотрите и доложите, — я закатил глаза.
Уволюсь, как есть уволюсь, и плевать на договор. Задолбала эта
ответственность.
— Там проблема несколько вне нашей компетенции, — замямлил Эйд.
— С полигона номер семь полностью сорвало защиту и…
— Они мне ещё и полигон попортили?! — непроизвольно хлопнул по
столу, да так, что бумаги подлетели. Эйд тоже подлетел, но
попытался скрыть свой испуг. Сколько он на меня работает? Года два?
Немаленький ведь срок, а парень всё трясётся.
— Объект перенесло из неизвестной отправной точки, судя по всему
— из другого мира. Магистры оцепили территорию, поставили временный
купол — все ждут вас.
— Демоны… — устало помянул родственников и откинулся на спинку
стула. Рога стукнулись о стену позади, заскрежетали.
Я с трудом поднялся со своего места. С трудом не в физическом
плане — я слишком молод для таких проблем — а в мотивационном… Ну
вот совсем никакого желания разбираться со всякими иномирными
подарками, кои сюда чуть ли не каждый месяц прилетают. И обычно
меня не дёргают, сами справляются — кого в террариумы, кого в
вольеры, кого в музей, а кого и за студенческую парту.
