Марина смотрела во все глаза на себя в зеркало и не верила
увиденному – неужели это она? Как могла она за одну ночь из серой
невзрачной, скажем честно, серой мышки, превратиться вот в эту
красавицу? Ведь это она? Да, она. Но… Глаза больше раскрылись,
появился блеск и какая-то чертовщинка. Темные круги под глазами (от
постоянного недосыпа) исчезли. Кожа разгладилась, стала упругой и
наполнилась цветом. Волосы тонкие, тусклые, которые она прилизывала
и скручивала на затылке, лежали на плечах пышной волной. Оооо.
Такие прятать не нужно, такие можно выставлять на показ. Волнение
охватило девушку до дрожи в пальчиках. Неужели такое возможно? Да
она после продолжительного отдыха так не выглядела.
– Мне все это кажется. Я отойду от зеркала, выпью кофе, приду в
себя, и в зеркале появится прежняя я.
Обхватив обеими руками чашку с кофе, она пыталась успокоиться и
не позволяла себе дернуться опять к зеркалу. А так хотелось!
– А может быть, мне не привиделось то, что произошло вчера,
может быть, действительно чудеса появились в моей жизни? Да нет,
как такое может быть правдой?
Вчера у нее был день рождения. Да, да! Ей исполнилось, страшно
сказать, двадцать пять лет. Но никто в бухгалтерии, где она
работала, даже не вспомнил об этом, никто не поздравил ее. Она
брала с собой к чаю и большую коробку конфет, и печенья напекла с
утра. Но напоминать всем про свой праздник не решилась. Так и
осталось лежать принесенное угощение в столе.
А ее, ко всему прочему, еще и послали после обеда на дальнюю
стройку, подписывать к прорабу бумаги. Курьер, видите ли, занят.
Да, но курьер перемещался на машине, а она… И это в дождь и на
другой конец города.
Было очень обидно, но она, как всегда, промолчала. И стройку эту
с трудом нашла, и выслушала от прораба… лучше и не вспоминать.
Смысл был в том, что она – дура, носящаяся с никому не нужными
бумагами. Туфли, ее практически новенькие туфли, от дождя и грязи,
по которой пришлось добираться до прораба, стали расползаться. «Вот
тебе и подарочек на ДР», – думала она, чуть не плача, стараясь
побыстрее выбраться оттуда.
Ждать автобуса не стала (когда он еще придет, а стоять на ветру
понурой на глазах всей стройки не хотелось), пошла, хлюпая почти
развалившимися туфлями, к частным домам неподалеку. «Дойду, и если
не увижу автобуса, то вызову такси, там хотя бы адрес можно будет
сказать».
Дождь лил, не переставая. И пасмурная хмарь вокруг говорила – вы
надолго в моей власти. Вот уже и дома, а автобус
так и не показался. Заслоняясь от ветра, она достала телефон и
боковым зрением заметила скорчившуюся фигуру у забора.
Марина подбежала. Перед ней, прислонившись к забору,
скорчившись, стояла старушка. Заметив девушку, та попросила:
– Деточка, будь ласка, помоги до дома добраться, плохо что-то
мне.
– Конечно, конечно, бабушка, – Марина одной рукой взялась за
старушку, а другой с зонтом прикрыла ту от дождя.
– Куда вести?
– Да вот эта калиточка.
Марина довела до крыльца и помогла подняться, а старушка
протянула ей ключи:
– Не оставляй меня, деточка. Помоги мне и дальше.
Марина, сбросив свои полуразвалившиеся туфли, провела старушку в
комнату к дивану и усадила.
– Деточка, подай мне телефон и накапай, пожалуйста, лекарство.
Оно на кухне в синей бутылочке, двадцать капель.
– В воду?
– Да.
Старушка взяла телефон, и до Марины, которая уже на кухне
накапывала лекарство, донеслось:
– Паша, поспеши. Пора.
Возвращаясь с лекарством, Марина заметила, что от ног идут
мокрые следы, и поморщилась: «Как неудобно перед старушкой».
– Деточка, ты вся промокла. Как бы не заболела. Может, чайку
горячего попьешь?
– Да нет, бабушка, спасибо. Побегу, домой еще как-то добраться
надо.
