Машина резко дернулась, заглохла и замерла, словно уставший зверь, покорившийся непроглядной сибирской зиме. Серебристый «Ниссан» застыл посреди узкой заснеженной дороги, одинокий и беззащитный в бескрайнем океане тайги. Вокруг простирались белоснежные просторы, переходящие в темную стену вековых елей и сосен, чьи заиндевевшие ветви тяжело клонились под грузом снега. Воздух был кристально чистым, морозным, и каждый выдох превращался в клубящееся облачко пара. Тайга хранила гробовое молчание, нарушаемое лишь едва слышным завыванием ветра, который играл в кронах деревьев, срывая с них мелкие крупинки ноябрьского снега и разбрасывая их по искрящемуся насту.
За рулем иномарки сидела девушка. Ее пальцы, одетые в тонкие кожаные перчатки, нетерпеливо постукивали по рулю, прежде чем она достала из кармана своего длинного шерстяного пальто пачку дамских сигарет. Ее движения были точными, привычными: она ловко вытащила одну тонкую сигарету, зажала ее между губами и прикурила от дешевой пластиковой зажигалки. Ароматизированный дымок, сладковатый и терпкий, потянулся к чуть приоткрытому окну, растворяясь в холодном воздухе.
Девушка повернулась, и ее взгляд упал на заднее сиденье. Там, свернувшись калачиком, спал молодой человек лет двадцати пяти. Его темные волосы были растрепаны, а лицо, несмотря на возраст, сохраняло что-то детское – может, из-за расслабленного выражения, а может, из-за того, как он крепко прижимал к себе бутылку коньяка, словно это была любимая игрушка. Его дыхание было ровным, губы чуть шевелились, будто он что-то бормотал во сне.
Хозяйка «Ниссана» усмехнулась, наблюдая за этой сценой, затем резко открыла дверь и вышла наружу. Холод мгновенно обжег ее лицо, заставив нахмуриться. Она сделала последнюю затяжку, затем бросила недокуренную сигарету в снег и раздавила ее каблуком сапога.
Достав из кармана мобильный телефон, она начала медленно ходить вокруг машины, подняв руку высоко над головой. Ее губы, подкрашенные темной помадой, искривились в гримасе раздражения, а глаза, яркие и холодные, как зимнее небо, метали недовольные взгляды по сторонам.
– Чертова связь! – прошипела она сквозь зубы, осыпая проклятиями и оператора, и глухую тайгу, и весь мир в целом. Но на сенсорном экране телефона рядом с иконкой антенны так и не появилось ни одной заветной палочки.
Сдавленно вздохнув, она сунула телефон обратно в карман и поежилась. Ветер, коварный и пронизывающий, начал пробираться сквозь складки ее пальто, заставляя ее инстинктивно скрестить руки на груди. Вокруг царила мертвая тишина, нарушаемая лишь редкими шорохами – то ли звериными шагами, то ли просто падающими с веток комьями снега. Темные ели, словно безмолвные стражи, плотной стеной окружали дорогу, будто предупреждая: здесь вы лишние.
Девушка подошла к машине и резко дернула ручку задней двери. Холодный воздух тут же ворвался в салон, заставив спящего мужчину вздрогнуть. Он нехотя приоткрыл глаза, еще мутные от сна и алкоголя, и неуверенно сел, по-прежнему прижимая бутылку к груди, будто боясь, что ее у него отнимут. Его взгляд, медленный и расфокусированный, скользнул по салону, прежде чем остановился на девушке.
– Алёна… – хрипло произнес он, голос его был густым, словно пропущенным через вату. – Мы уже приехали?
Девушка, Алёна, откинула назад длинные светлые кудри, которые тут же подхватил ветер, и скрестила руки на груди. Ее голос, когда она ответила, был сдержанным, но в нем явно читалось раздражение:
– Нет, Миша. Машина сломалась. Мы застряли посреди дороги, и связи нет.
Она посмотрела на него, ожидая реакции, но Миша лишь тупо уставился в пространство, медленно осознавая ситуацию.
