Я любила время заката с самого
детства.
Сбегала из дома, по снегу или по
траве. Мчалась сквозь густой лес, перепрыгивая через корни и ныряя
под низко висящие ветки. И всё это для того, чтобы застыть в
восхищении на самом краю высокого, скалистого утёса. Наблюдая
широко распахнутыми глазами, как огромный солнечный шар медленно
скрывается за тёмно-синей морской гладью и громко, восторженно
мурлыча от этого вида.
Тихо хмыкнула, впиваясь выпущенными
когтями в каменную крошку под ногами. Время неумолимо неслось
вперёд, я выросла и повзрослела, но…
Всё равно, каждый раз, вытирая слёзы
от обиды, валясь с лап от усталости, громко рыча от злости или
радости, я возвращаюсь сюда. Чтобы, как и сейчас, смотреть за алым
диском, неторопливо ползущим по небу, погружающимся в тёмное, почти
чёрное море и разливающим по водной глади тёплое, оранжево-красное
зарево.
Прикрыла глаза, шумно втягивая носом
воздух. Раньше сидя здесь, на примятой траве, я чувствовала,
как напряжение отпускает тело, как на душе становится легко и
спокойно. Раньше, но не сейчас.
Сейчас внутри кипела горькая, едкая
злость. Она разъедала изнутри, пропитывая своей отравой мысли и
тело. И стучала в мыслях одним единственным словом, повторявшимся
как пресловутая мантра.
«Ненавижу. Ненавижу… Ненавижу!»
Когти взрыхлили землю, заскрежетав по
камням. Опёршись ладонями на прогретую солнцем землю, я наклонилась
вперёд, бездумно скользя взглядом по пейзажу вокруг и болтая ногами
над бездной внизу. Там из воды торчали острые, длинные скалы, а
ленивые, крутые волны разбивались о камни веером колких, холодных
брызг. И это ощущение опасности привычно щекотало нервы, вызывая
приятную, мягкую дрожь вдоль позвоночника.
Передёрнув плечами, я вздохнула,
подставляя лицо холодному ветру. Привычно смахнув с лица пару
прядей волос. И всё-таки, интересно, где же я ошиблась? Что сделала
не так? И почему моя собственная стая, моя семья так легко и просто
предала всё, во что я верила?
Отвернулись тогда, когда были так
нужны?
Тихо заворчала, невольно скаля
вылезшие клыки, не желавшие помещаться в обычный, человеческий рот.
Вопросы. Слишком много вопросов и ни одного хоть мало-мальски
стоящего ответа. Правила стаи не приемлют убийство невиновных, а
отступать от древних законов не позволено никому. Это то, чему меня
учили, это то, во что я верила всю свою жизнь. И всё равно.
Всё равно было больно от того, как
все привычные, знакомые с детства устои повернулись против меня.
Так, что сердце сжималось тисками, а к горлу подступал тугой,
горячий ком. Громко шмыгнув носом, я быстро стёрла злые слёзы,
бегущие по щекам.
Наверное, всё могло быть проще,
по-другому. Только вот мне не повезло, потому что я – Патра. Даже
смешно, ведь в стае у меня туева куча обязанностей и…
Почти полное отсутствие прав. Я –
суть стаи, я её вера и её огонь, позволивший нам выжить и влиться в
современный мир. Но я ещё и миф, слишком древний, чтобы оказаться
правдой. Слишком легендарная, чтобы в неё верить. И только
животный, инстинктивный страх неизвестности, не позволил когда-то
моим соплеменникам отказаться от меня и связывающих нас уз.
Тихо, печально рассмеялась,
выпрямившись и покачав головой. Да уж, столетия назад моим
соплеменникам не хватило духу отказаться от привычных устоев и
обрядов. Зато сейчас они воспользовались первым удобным случаем,
чтобы поднять самый настоящий бунт. Вот только…
Они не видели то, что видела я. Не
видели и не ощущали!
Зло, рассерженно рыкнула, чувствуя
вибрацию в груди. И не заметила, как запястья коснулся холодный,
влажный нос. Губы против воли сами растянулись в слабой, устало, но
нежной улыбке. А весь гнев, вся ненависть и злость схлынула, не
оставив после себя и следа.
