Лада
Я стояла, облокотившись о перила террасы, и провожала взглядом поздний июньский закат. Спать не хотелось, хотя подъём у меня строго по расписанию в семь часов утра. Это не зависит от дня недели и времени года. Даже первого января мой будильник прозвенел ровно в семь.
Когда-то у меня была совсем другая жизнь, и окажись я послушной и покорной дочерью (а особенно падчерицей), могла бы спать до обеда, ни в чём себе не отказывать и кататься как сыр в масле.
А ещё до этого тоже была другая жизнь, и несмотря на все трудности, с которыми мы тогда сталкивались, я вспоминаю о ней со светлой грустью и ностальгией.
Когда-то мы с мамой жили вдвоём. Моя мама – педагог дошкольного образования, и я пошла по её стопам. Но это позже, а тогда мы жили в тесной однушке в одном из городов Подмосковья.
Квартиру в столице пришлось продать. Во-первых, содержать её маме было не под силу, а во-вторых, пришлось погасить долги, которые оставил нам после своей бесславной гибели мой папенька.
Да, теоретически у меня был физиологический родитель до моих трёх лет. Правда, я его почти не помню. Помню только, что мама постоянно плакала, выглядела несчастной и загнанной. Она пыталась воздействовать на отца, уговаривала его обратиться к врачам, но увы, он не желал признавать реальность проблемы.
После я многое прочитала об игромании и поняла, что она ничуть не меньшее зло, чем другие пагубные человеческие пристрастия, и с большим трудом поддаётся лечению.
В конце концов мой отец не придумал ничего лучше, как попытаться заработать на ставки шантажом. Итог был предопределён: папеньку однажды прикопали в лесополосе и нашли только через пару месяцев.
Конечно, мама была в шоке от произошедшего. Но когда всё более-менее устаканилось, она начала очень ценить нашу скромную спокойную жизнь.
Позже я спрашивала её о том, почему она не ушла от отца, а терпела до последнего. Мама ответила, что очень любила отца. Даже тогда, когда стала бояться его и ненавидеть, – всё равно продолжала любить.
– Понимаешь, Лада, – задумчиво говорила она, – есть такие чувства и такие люди, которые выпивают твою душу полностью, до самого дна. Это сильнее тебя, ты никогда и ничего не сможешь с этим поделать. Это может стать огромным счастьем, а потом может обернуться страшной бедой, вот как в моём случае.
Бабушек и дедушек в моей жизни не было. Родители мамы давно жили в одной из стран ближнего зарубежья. Они не приняли выбор дочери ещё тогда, когда она собиралась замуж за моего отца, и постепенно общение превратилось в номинальное. Что касается матери моего отца, которая вырастила его одна, – её не стало ещё до того, что произошло с сыном. Он был поздним ребёнком, избалованным и явно трудным. Нехорошо так говорить, но бабушке повезло, что она ушла на небеса и не узнала о том, как закончил земной путь её сын.
Именно в её квартире мы и жили в Москве, и эту самую квартиру пришлось продать. Позже, в Подмосковье мы жили тихо и скромно. Мама работала в детском саду. Я сначала ходила в этот садик, а потом пошла в школу рядом с домом.
В четырнадцать лет, после окончания седьмого класса, я впервые устроилась на летнюю подработку, – помощником воспитателя в тот самый детский сад, в котором тогда работала мама.
Планировала работать месяц, а проработала два с половиной из трёх. Во-первых, мне очень понравилось самой зарабатывать деньги, хоть и небольшие. А во-вторых, у меня вдруг открылась способность находить общий язык с малышами.
До этого я не имела возможности узнать о данных способностях, поскольку у нас с мамой не было ни родственников, ни друзей с маленькими детьми. Видимо, я унаследовала свой небольшой, но очень пригодившийся мне в дальнейшей жизни талант от мамы.
