Яркую, безоблачную синь неба дробил громким стрекотом рев вертолетного двигателя. Он ввинчивался в барабанные перепонки людей, которые стояли у края небольшого аэродрома, со всех сторон сжатого тайгой. Все они напряженно, не отрываясь, смотрели вверх, и сразу становилось ясно – даже им, видавшим виды «спецам», происходившее у них над головами было в диковинку.
Публика здесь собралась не рядовая – об этом красноречиво говорила стайка черных машин неподалеку, в которую затесалась даже одна «Чайка». Там же в сосредоточенной неподвижности застыли машины пожарной и скорой помощи, готовые по первому зову ринуться на поле…
А вертолет словно испытывал людей на земле: подлетал к ним почти вплотную, зависал над головами… Уходил в безбрежное небо и вдруг стремительно пикировал вниз. Потом снова, как ни в чем не бывало, плавно набирал высоту, вычерчивал крутые спирали…
В немногочисленной группе зрителей, военных и штатских, выделялись трое. Сухощавый, чуть сутуловатый, со звездой Героя Соцтруда на груди – Игорь Евгеньевич Минк. Внешне главный конструктор выглядел совершенно невозмутимым, едва ли не безучастным к тому, что делалось в небе. Зато по лицу второго из приметной троицы, привлекательного моложавого мужчины в кожаном реглане, можно было, казалось, увидеть, что происходит сейчас в кабине вертолета. Руководитель полетов Николай Сергеевич Лапин как будто сам держал штурвал – так явственно комментировали лицевые мускулы каждый лихой вираж пилота. В то же время на неприветливой физиономии директора завода Дубова привычный мрак сгустился до черной тучи. Ясно, что за этот цирк, случись чего, отвечать придется ему. И потом его ни на секунду не покидало тошнотворное ощущение, знакомое всем экзаменующимся.
Но вот вертолет легко, даже изящно выкрутил мертвую петлю, отлетел немного в сторону леса и завис над ним, словно актер на сцене, ожидающий оваций. Дубов перевел дух и хотел закурить, но оказалось, что вся пачка с сигаретами вместе превратилась в его руке в бесформенный комок. Беззвучно, одними губами пожелав ей чего-то на прощанье, Дубов бросил скомканную пачку себе под ноги. В наступившей тишине неожиданно громко прозвучал вопрос Минка:
– Кто за штурвалом, Зайцев?
Бросив многозначительный взгляд на руководителя полетов, Дубов промолчал. Минк в недоумении повернулся к Лапину.
– За штурвалом летчик-испытатель второго класса Эдгар Банга, – без колебаний отрапортовал тот. – Зайцев болен.
– Почему не доложили загодя?
– Не считал этот вопрос принципиальным.
– Не считали принципиальным? – Бледные губы Главного неприязненно скривились. – Доверили машину неизвестно кому!
– За полеты отвечаю я, Игорь Евгеньевич, – позволил себе перебить его Лапин. – И мне известно, Банга окончил школу испытателей с третьим классом, налетал четыре тысячи часов. На Ми–1, Ми–4, Ми–8 умеет всё, даже «танец с саблями».
– А на Ка–18? – чуть помягчевшим тоном спросил Минк.
– Тоже. Два года отлетал, а сколько парней гробанулось…
– И все же доложить вовремя следовало, – Главный настаивал, но, словно желая смягчить резкость тона, поинтересовался: – А откуда такая странная фамилия – Банга?
– Латыш, – охотно пояснил Лапин, – самый перспективный летчик на заводе. Прекрасная техника полетов, светлая голова… – Он вдруг споткнулся на середине фразы.
Вертолет, вернувшийся к центру поля, набрал высоту и внезапно замолк. Все разговоры тут же стихли – неужели авария? Да, вертолет падал, беспомощно, словно подбитая птица, заваливаясь на правый бок. Секунды жуткого стремительного падения машины показались наблюдавшим людям каким-то бесконечным кошмаром. Надежда еще теплилась, и люди еще отказывались поверить в самое страшное, но машину уже опрокинуло винтами вниз. Если бы пилот и сумел выпрыгнуть с парашютом, его размолола бы адская мясорубка. Винтом книзу вертолет камнем падал на землю, и не было на свете силы, способной предотвратить беду… Но когда оставалось только закрыть глаза, чтобы не видеть ужасного конца, винт начал понемногу оживать, а вертолет медленно, но уверенно переворачиваться. Словно почуяв страшную опасность, все быстрее набирали обороты лопасти – и чудо свершилось: машина перестала падать, зависла буквально в нескольких метрах от летного поля и плавно опустилась на зеленую траву.
