Здесь я не чувствовала себя как дома. Мне не нравился горчичный
цвет обоев и толстая старая кошка, напоминающая гигантский клубок
шерсти. Не нравилась узкая кровать с розовыми одеялом и подушкой. И
розовый мне тоже никогда не нравился. Глупый цвет. Вот синий или
фиолетовый — это уже совсем другое дело. Не нравился письменный
стол, украшенный бабочками. Бабочек и любых других букашек я всегда
боялась. Не нравились несколько мягких игрушек, что смирно сидели
поверх уродского розового одеяла.
Большой мишка с пышным розовым бантом под подбородком, казалось,
заглядывал мне прямо в душу. Широкая улыбка-ниточка выглядела
жутковатой вкупе с этими большими коричневыми глазами. Мишка сидел
и, будто бы молча кричал, чтобы я взяла и немедленно поиграла с
ним. Но вот играть мне совсем не хотелось.
Аккуратно отложив свой рюкзачок, я несмело подошла ближе к
кровати, словно этот медведь мог внезапно наброситься на меня и
разодрать. И быстро опустила его мордой в подушку, чтобы он больше
не пугал своими глазищами.
Рядом с ним сидел енот. Чуть поменьше и одетый в розовый
комбинезон. Присмотревшись, я поняла, что енот выглядел более
дружелюбным, но этот розовый снова всё портил.
Мама обещала, что мне здесь понравится и я буду чувствовать себя
как дома. Но ничего подобного не случилось. Эта комната не имела
ничего общего с моим домом. Пустые полки для книжек и пустой шкаф
со столом выглядели недружелюбно.
Покрутив головой в разные стороны, я увидела широкий подоконник.
Он был настолько широким, что я могла с легкостью на нем вся
поместиться. Это уже было намного интересней.
Медленно подойдя к окну, я увидела только молочное небо, забитое
серыми кусками облаков, что напоминали сахарную вату. Только вот я
никогда не видела серой сахарной ваты. Либо белая, либо любого
другого яркого цвета.
— Ну как? Освоилась? — на пороге моей новой комнаты возник дядя
Юра. Мамин новый муж.
Большой и толстый, как медведь, он носил прямоугольные очки, за
которыми скрывались маленькие коричневые глаза. Дядя Юра совсем не
был похож на моего папу, и… Это оказалось его лучшим качеством.
Потому что я не хотела видеть в другом человеке своего папу.
Высокого, худого и с большими-большими синими глазами. Такими
красивыми и добрыми, каких ни у кого больше нет. И не будет. Разве
что у меня. Правда в них нет доброты. Я смотрела на себя в
отражение. В моих глазах были только серьезность и злость. Злость
на мир, который забрал у меня папу.
Если бы он был жив, мы с мамой никогда не переехали в эту
дурацкую квартиру с дурацкой комнатой, в которой есть дурацкая
кровать, накрытая одеялом дурацкого розового цвета.
— Скоро Дан с тренировки придет, — продолжил дядя Юра и зачем-то
провел ладонью по дверному косяку, будто проверял его ровность. —
Познакомитесь. Подружитесь.
Я молча кивнула и вспомнила, что мне недавно говорила мама перед
тем, как мы переехали сюда. Она убеждала, что этот Дан тоже
обязательно мне понравится. Мы одногодки, и он занимается
футболом.
Глянув еще раз на свою новую комнату, я скривилась. Мамино
обещание, что тут мне понравится не оправдалось. Значит то же самое
случится и с этим Даном.
— Ритусь, сейчас есть будем. Помой руки и иди к нам на кухню, —
послышался мамин голос.
Через несколько секунд за спиной дяди Юры возникло и ее
лицо.
Мне отчаянно хотелось сказать «нет», показать язык и спрятаться
под одеялом. Только вот… Лучше уже лежать на холодном полу, чем
накрываться одеялом дурацкого цвета. А еще мой живот знакомо ныл,
потому что хотел еды.
Мы с мамой ели только рано утром перед поездкой. А уже вечерело.
Зная, как моя мама вкусно готовит, мне бы никогда не хватило
никаких сил, чтобы отказаться от ее еды.
