04.11.1984
Сначала Жаку Бенколину показалось, что его тело рассыпается в пыль, разлетается на тысячи невидимых частиц, как прах, рассеянный по ветру. Он чувствовал, будто едет в скоростном поезде без окон, без сидений, без направления – только невыносимый гул и дрожь в костях.
«Я умер?» – мысль промелькнула, как вспышка, и тут же утонула в вязкой пелене света.
Нога с глухим шлепком коснулась земли, будто он свалился с высоты. Мир начал проясняться: сперва расплывчато, потом всё чётче – словно кто-то медленно снял с него плотную белую вуаль.
Он стоял в большом парке. Был вечер – около пяти. Воздух тёплый, но уже с лёгкой прохладой, как бывает осенью, когда день медленно переходит в сумерки. Солнце клонилось к горизонту и слепило сквозь кроны деревьев, окрашивая небо в медно-золотистые оттенки. Листья под ногами шуршали, а трава сияла влажными бликами от недавнего дождя.
Жак ощутил, как его желудок сжался в тугой узел. Головокружение накрыло, как морская волна. Он присел на скамейку, вцепился в её холодные перила и втянул воздух, чтобы унять рвоту.
Парк казался знакомым, но чужим. Как будто он попал в картину, написанную по памяти. Что-то было не так – цвета, запахи, даже звук ветра.
Эта было безумие. Он знал это с самого начала. Машина времени. Опасность. И всё-таки… любопытство свербело внутри, как старый шрам на непогоду.
Ему не давал покоя тот факт, что он не взял с собой пистолет. Но в это время быть пойманным полицией с оружием и без документов означало, что его сразу же отправят в тюрьму. Он не хотел проходить через то, что прошел Логан. Предположительное время встречи его матери с Уильямсоном в баре – около восьми вечера. До этого времени он решил немного прогуляться и, по возможности, посидеть в безопасном месте, где меньше людей, и перекусить.
