Трое путников спустились по мокрому от росы склону, ведя под узду двух скакунов. Эльф-доран по имени Нуаллан в легких доспехах и плаще цвета осенней листвы устало улыбнулся при виде многолюдных улочек города у реки. После долгого пути через смерть и пепел былых твердынь он словно попал в другой мир, где нашествия демонов не было вовсе. Девушка в дорожном платье с разорванной в клочья юбкой тоже чуть не подпрыгнула от восторга, взяв Нуаллана за руку. Последний член их троицы, высокий, крепкий и хмурый эльф с пепельными волосами, казалось, не испытывал той же эйфории.
Они наконец вышли на мощеную плиткой дорогу, тянущуюся от Малахитовой гавани на северо-запад, где раздваивалась к Суг-Меаса в одну сторону и к Оленьим горам в другую. Их встретили невысокие аккуратные домики, похожие на бутоны кувшинок, шум голосов и скрип телег, нехарактерный для даже крупных эльфийских поселений. Да и навскидку народу в этом сравнительно маленьком поселении было слишком уж много.
– Это не к добру, – сразу же выдал мрачный Фойртехерн, капитан королевской гвардии Эльтвиллана.
– Что у вас, вояк, за манера такая – во всем видеть дурные знаки? – покачала головой целительница Глинис. – Это же порт, тут должно быть шумно, как мне кажется. Вот кто-то из вас двоих хоть раз бывал в порту?
Мужчины промолчали, но капитан спокойнее не стал. Еще бы, в пылу жажды мести он покинул гарнизон осажденной орками крепости без дозволения баннерета Гиллагана. Может быть, под стенами Суг-Меаса уже выстроилась ревущая и орущая армия зеленокожих дикарей? Хотя к этому часу отборная кавалерия из столицы должна была прибыть туда вперед орков, коли те надумают предпринять повторный штурм. Как бы то ни было, совесть капитана от этого чище не делалась.
– Ты глянь, – Фойртехерн остановился напротив просторной главной улицы, полной ароматами свежей воды и редких пряностей. – Да тут эльфов, поди, меньше…
Нуаллан был слишком рад видеть нетронутый войной город, что сразу и отметил: чуть ли не каждый третий пешеход, мелькающий вниз и вверх, от причала и к причалу не являлся местным жителем. Тут были и люди всех мастей, в том числе откровенные головорезы, то ли сбежавшие с поля боя, то ли решившие задержаться на каникулы; встречались редкие дварфы, неизменно держащиеся кучками – этот народец никогда не славился общительностью, зато с чувством локтя у них совсем иная ситуация. Пара воинов Небесного Чертога в золотистых, будто светящихся изнутри, латах беседовала на углу дома с эльфом-речником. И в целом, если забыть о чужаках, немало попадалось путникам на глаза жителей окрестных городов, например, все из того же Суг-Меаса. Они выделялись среди речных жителей и внешними отличиями (так у них не было загара, какой можно получить лишь стоя весь день на палубе или сидя на мачте), и одеждой.
Троица двинулась по тротуару вдоль домиков-бутонов, чередующихся с низкорослыми хатами с зелеными крышами и маленькими окошками, возле которых висели на перекладинах сети. Жители Малахитовой гавани, как и прочих прибрежных эльфийских городов, не чурались принимать в пищу рыбу, хотя дети богов обычно питались лишь растительностью, и все-таки не забывали про перенесение внутренней сущности, той искры жизненной силы. Для этого у них даже был оборудован специальный магический «цех», где опытный маг, владеющий тайнами Жизни, извлекает крупицы души. Затем они возвращаются реке (или иному водоему) с просьбой простить горожан, а уже духи воды сами возродят искры в новой плоти. Так что ловля тут велась активная, вся улица пропахла сухими водорослями и рыбой, чайки перелетали между фонарных столбов, носясь, как по большому обеденному залу. Рыбаки отгоняли их так же максимально безвредно, дуя в особые свистульки, от резкого звука которых даже эльф хотел зажать уши.
