Ларк, как любой человек, родившийся и выросший на станции-хабитате, знал, кто твой лучший друг, когда звучит аварийная сирена.
Скафандр.
Как любой космик, он инстинктивно запоминал, где находится ближайший бокс со скафандрами. Вживленные носители памяти скриптора позволяли ему хранить эту полезную информацию сколь угодно долго. Когда машинный голос произнес: «Экипажу занять боевые посты и приготовиться к экстренному выходу из гипера!» – Ларк уже знал, что делать.
Перевести собственный экзоскелет в форсированный режим и активировать магниты, встроенные в его «руки» и «ноги». В три прыжка по стене добраться до двери кантины над головой – дверь оказалась там после сбоя системы искусственной гравитации. Выбраться в коридор и переместиться на три метра в сторону кормы. Искомый бокс с приметной оранжевой маркировкой вмонтирован в переборку по правую руку. Ларк видел его загруженное из внешней памяти изображение так же отчетливо, как напряженное лицо корпус-командора Увейна каэр Вледига перед собой.
Бокс распахнется по нажатию на приметную красную кнопку. Нужно будет зафиксировать руки и ноги в держателях, просунуть голову в выдвинувшийся пузырь шлема. Манипуляторам бокса потребуется меньше девяноста секунд, чтобы облачить Ларка в легкий скафандр. После этого будет можно, если потребуется, помочь Увейну и двинуться в сторону ближайшего отсека со спасательными капсулами.
План был хорош, но Ларк не успел привести его в исполнение.
Сначала погас свет – одновременно в кантине и в прилегающем к ней коридоре. В темноте раздался многократно повторенный грохот – по какой-то причине сработали переборки, рассчитанные на борьбу с пожаром или разгерметизацией. Все возможные пути эвакуации оказались отрезаны.
Освещение вернулось в приглушенном аварийном режиме. Вестибулярный аппарат Ларка, восприимчивый к малейшим изменениям в гравитационном векторе, предупредил скриптора, и тот успел включить магниты. Сила притяжения на «Пендрагоне» вновь совершила сальто-мортале, и Ларк повис вниз головой. С коротким криком Увейн пролетел мимо него и канул в проеме двери кантины, который теперь был «внизу».
– Увейн! – крикнул Ларк, но ответа не было.
Стараясь сохранять спокойствие, скриптор мысленно вернулся к своему прошлому плану. На этот раз без прыжков проползти по стене, вылезти в коридор. Там скафандры и, возможно, потерявший сознание от удара контрразведчик. Когда поднимутся аварийные перегородки, там путь к спасению.
Со спокойствием выходило не очень. Почему-то сейчас собственная смерть показалась ему куда более близкой и реальной, чем когда он стал свидетелем мятежа на флагмане. Убивавшие друг друга бойцы с красными и синими метками на броне как будто существовали в другой, параллельной реальности и не могли ему угрожать. Наблюдать за ними было не страшнее, чем просматривать мемозаписи.
Другое дело – представить, как погибает корабль, как отсеки затапливает бушующий огонь или кислород утекает через пробоины. Глубинные страхи, поселившиеся в разуме Ларка еще в детстве, напомнили о себе дрожью в руках, сухостью во рту и сползающими по спине струйками пота.
– Внимание! – произнес голос из динамиков. – До завершения Перехода…
Оповещение захлебнулось оглушительным скрипящим звуком. По кантине, по всему телу Ларка, отзываясь в каждой косточке и хряще, прошла волна вибрации, размывающая очертания предметов. Одновременно он испытал тошнотворное чувство потери ориентации, знакомое каждому, кто хоть раз входил в Аннун или покидал ее вне стаб-капсулы.
«Что-то не так!» – мысленно закричал скриптор, ощущая, как пронизывающая «Пендрагон» дрожь нарастает, как она переходит в глухой многоголосый стон переборок и перекрытий. Эхо неумолимых сил, способных разорвать броню линкора и вывернуть корабль наизнанку.
